Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я открыла дверь спальни.
– Спокойной ночи, Кайлер.
Он вылетел из комнаты, но прежде чем уйти, обернулся.
– Меня не будет рядом, чтобы собрать по кусочкам твое сердце, которое он разобьет. Знай: я пытался тебя предупредить.
– Могу сказать то же самое тебе.
Он сверлил меня взглядом, и я чувствовала: он хочет сказать что-то еще, но не может.
Я закрыла дверь и уронила голову в ладони.
Я сидела на полу, прислонившись к стене, а слезы текли по лицу. Все, что я держала в себе, вырвалось наружу. Куча ужасного хлама. Хриплые рыдания шли из самой глубины сердца, и я позволила им полностью выплеснуться наружу. Страдания терзали меня, и я зарылась лицом в колени в попытке облегчить боль.
Я плакала из-за родителей.
Из-за своей потерянной жизни.
Из-за угрозы, которую представляла Эддисон.
Из-за парня, который не мог быть рядом и который для меня под запретом.
Из-за душераздирающего одиночества.
Но сильнее всего я плакала из-за того, что Кайлер так запутался в своей голове, что может утащить кого-нибудь за собой в бездну. Я поступила правильно, оттолкнув его, потому что в противном случае этим «кем-нибудь» оказалась бы я сама. Даже сейчас это причиняло мне физическую боль, уничтожая всю уверенность и решимость.
Страдания смешались с эгоизмом и полностью сбили с толку.
Рыдания стали громче, я уже не могла их контролировать.
Тихий щелчок открывшейся двери оповестил о непрошеных гостях, но у меня даже не хватило сил сказать Кэлвину выйти. Меня сжали в объятиях, притянув к теплой груди. Я не могла прекратить плакать, изредка поднимая на Кэлвина красные опухшие глаза. Он посадил меня к себе на колени, покачивая словно ребенка.
– Все хорошо. Я тут, – успокаивал он меня, нежно поглаживая по спине.
Я уткнулась носом ему в грудь, и постепенно рыдания сменились редкими короткими всхлипами. Он молча протянул мне салфетки, и я вытерла лицо. Кэлвин очень аккуратно встал и уложил меня в кровать, накрыв одеялом. Заправив его под подбородок, он убрал пряди волос с лица.
– Сейчас вернусь.
Я отрешенно кивнула, словно зомби, дрожа под одеялом. Он вернулся через пару минут с чашкой горячего шоколада и, помогая мне сесть, поднес ее к губам, заставляя сделать глоток. Теплая жидкость разлилась внутри, и постепенно дрожь прошла.
– Спасибо, – прошептала я. Он смотрел с такой нежностью, что я снова готова была заплакать.
– Хочешь, я останусь? Сейчас ты выглядишь так, словно тебе точно нужен друг.
– А мы друзья? – прошептала я.
Лицо Кэлвина внезапно стало грустным.
– Могла бы и не спрашивать. Конечно, мы друзья. Более того, мы – семья.
Я натянула одеяло. Это получилось настолько трогательно, что я не смогла ответить из-за кома в горле. Объятия Кэлвина успокаивали, и я уснула, чувствуя себя чуть менее одинокой. Ранним утром он вылез из кровати и нежно поцеловал меня в лоб. Я сжала его пальцы и снова провалилась в сон. Позже моих ушей достигли голоса, спорившие на повышенных тонах, однако я была слишком измучена, чтобы даже задуматься об этом, не говоря уже о каких-то выяснениях. Сознание отгородилось от всего, и я крепко заснула.
* * *
Когда на следующее утро я вошла на кухню, первое, что встретило меня, это запах сгоревшей яичницы. Кэлвин махал рукой над дымящейся сковородкой, нахмуренный и расстроенный.
Я заглянула ему через плечо и поморщилась, увидев подгоревшую черную массу.
– Отойди, – легонько оттеснила его я, – с завтраком я разберусь. – Я вспомнила, что сегодня у Греты выходной.
– Ты лучшая! – Он поцеловал меня в щеку, и я отпихнула его.
– Нельзя ли меня не слюнявить? – Я вытерла щеку рукавом.
Китон, сидящий за столом, усмехнулся.
Кэлвин положил подбородок мне на плечо.
– Чтобы ты знала, сотни девчонок желают, чтобы эти губы их обслюнявили.
– Мне кажется, некоторые девчонки просто не ведают что творят, – отшутилась я, заменяя испорченную сковороду чистой.
Я остановила Кэлвина, не дав ему уйти, и поцеловала в щеку.
– Спасибо за прошлую ночь.
Ожидала новую шуточку, но он снова удивил меня.
– Мой брат – идиот. Если что, я всегда к твоим услугам. – Он сжал меня в коротких объятиях. Мне следовало бы объяснить, что прошлая ночь была такой не только из-за Кая, но посвящать его в прочие проблемы не хотелось.
– О чем шепчетесь? – Китон с любопытством разглядывал нас.
– Ни о чем, – ответили мы хором и засмеялись. Китон нахмурился.
Я пошарила в холодильнике, и меня осенило:
– Ребята, а хотите блинчиков? – Я прислонилась бедром к двери, скрестив руки на груди.
– Да я сейчас готов руку свою съесть от голода. Поэтому что ни предложи – все будет звучать великолепно! – воскликнул Китон.
– Значит, будут блинчики.
Я вертелась у плиты, пока братья по очереди заходили на кухню. Я приготовила тесто для булочек и поставила в духовку. По коже пробежали мурашки, и мне даже не нужно было оборачиваться – стало и так понятно, что пришел Кай. Сердечный ритм, как всегда, участился.
Дрожащими руками я взбила тесто на блины.
– Вкусно пахнет.
На кухне появился Кэйден, потирая ладони.
– Не знала, что ты здесь.
– Зашел поболтать с Каем. – Он послал мне тяжелый взгляд, и я внимательно посмотрела в ответ. Потом до меня дошло.
– Ясно.
Я почувствовала, как Кай наблюдает за нами с другого конца комнаты.
Кэйден наклонился к моему уху.
– Не вмешивайся, мы с Каем разберемся.
Я переложила готовые блинчики на теплую тарелку.
– Значит, вы в курсе его гадкого плана на счет отцовской измены? – шепнула я.
Кэйден облокотился на стойку, упершись руками. Мышцы под короткими рукавами его рубашки напряглись.
– Он рассказал тебе?
– Да. – Я налила тесто на сковороду.
– Согласен, что это не лучшая идея, но есть вещи, которые тебе не известны, – произнес он, понизив голос и наклонив ко мне голову. – Мне тоже все это не нравится, но существует несколько веских причин, по которым мама не должна узнать об этом. Я разберусь. Это у меня получается лучше всего.
Я перевернула блин, обдумывая его загадочный комментарий. Откинув влажные волосы со лба, я повернулась к нему:
– То есть, ты ждешь, что я буду врать ей в лицо? И притворяться, что мне не противен твой отец?