– Эй! – Я потерла ушибленное место.

– Прости, – совершенно неискренне выплюнул Кэлвин и скрылся в своей комнате.

Кэйден смотрел на отца с неприкрытым отвращением.

– Меня от тебя тошнит.

Он спустился по лестнице и покинул дом. Джеймс не успел даже встретиться со мной взглядом, как я уже исчезла в коридоре по пути в спальню.

Полчаса спустя в дверь постучалась Алекс. Она облокотилась о туалетный столик и посмотрела на меня.

– Мне жаль, Фэй. Это все гормоны и взрывные характеры. Я стараюсь в это не лезть. – Тетя улыбнулась, извиняясь, но в глазах читалась грусть. Что, если она знала гораздо больше, чем показывала, и избегала правды?

Она сложила руки на коленях.

– Я поеду в Милан на этой неделе и до отъезда хотела бы с тобой кое-что обсудить. Тебе известно, что я не поддерживаю идею со школой Уэлсли, но это твое решение, и я его уважаю. Удачи тебе завтра, – улыбнулась она. – Я хотела бы узнать, что ты надумала по поводу своей доли в трастовом фонде. На что ты направишь свою сумму?

Я села на кровать.

– Спасибо. – И сжала в ладонях пуховое одеяло. – Возможно ли распределить мое пожертвование между двумя учреждениями?

Она обдумывала мои слова, быстро моргая.

– Не вижу в этом проблем. На чем ты остановилась?

– Я жертвую часть «Треку Мидлбороу» и часть местному центру анонимных алкоголиков.

Она выглядела изумленной:

– Треку Кайлера?

– Да. Это проблема?

– Нет, совсем нет, просто я даже не подозревала, что ты о нем знаешь.

– Кай вчера показывал его мне. Там отлично, хоть трек и находится в плачевном состоянии. Они на грани закрытия, им нужны эти деньги. Будет ужасно, если все эти дети потеряют возможность тренироваться.

В глазах Алекс появилась тревога:

– Я не знала, что у них трудности. Кайлеру надо было рассказать мне.

Боже, неужели Кайлер не врал? Джеймс правда умолчал об этом в качестве наказания?

– Мне кажется, это вложение стоит того. И я уверена, что Кайлер будет в восторге, – продолжала Алекс. Я согласилась, кивая, хотя делала это совсем не для него. Черты ее лица смягчились.

– А пожертвование в центр анонимных алкоголиков… Это из-за твоих родителей?

Я снова кивнула и отвела взгляд, чувствуя себя неловко из-за такой проницательности.

– Если бы водитель грузовика посещал такой центр, может, он бы не сел пьяным за руль той ночью… – Одинокая слеза скатилась по щеке, когда я наконец решилась взглянуть на Алекс. – Я хотела бы поддержать их работу в надежде, что это сможет спасти кого-то от ужаса, через который прошла я.

– О, милая, – она подошла и заключила меня в объятия. – Это замечательная идея.

* * *

Остаток дня я провела с Китоном. После того, как он надрал мне задницу в Call of Duty – несколько раз подряд – мы посмотрели пару серий Сплетницы на Нетфликс в их домашнем кинотеатре. Выходки в доме Кеннеди после этого казались просто детскими играми. Я схватилась за раздувшийся от попкорна живот и простонала:

– Все, больше не могу. Никогда не ела столько попкорна. Меня уже тошнит.

– А я тебя предупреждал, – засмеялся Китон, когда я вручила ему пустую тарелку.

– Да, знаю. Я сейчас лопну.

– Хм, да… – Он пристально глядел на мой выпирающий живот. – Мне кажется, ты способна на большее…

Я схватила его голову в замок.

– Ты за это заплатишь, приятель.

Но ему быстро удалось побороть меня щекоткой. Я с хохотом продолжала отбиваться:

– Сдаюсь! Прекрати, а то я описаюсь.

– Фу, это будет ужасно! – Китон сморщил нос, смеясь надо мной. Я вдруг поняла, как много он для меня сделал, и на сердце потеплело. Он помог мне здесь адаптироваться, значительно облегчив этот период. Из всех кузенов именно с ним у меня самые естественные, самые нормальные и самые ценные отношения.

– Я хочу кое-что сказать, – объявила я. Китон казался заинтригованным. Эмоции захлестнули меня, пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем признаться. – Спасибо за то, что ты есть.

Настала моя очередь удивляться. Его глаза увлажнились.

– Я так рад, что ты приехала к нам, Фэй! Честно. Ты даже представить себе не можешь, насколько. Я уже считаю тебя своим лучшим другом.

Его голос слегка дрожал, и я была рада оказаться не единственным сентиментальным человеком в этой комнате. Я обняла его.

– И я тоже. Всегда хотела брата и теперь понимаю, почему.

Приглушенный всхлип слетел с его губ, и я обняла его покрепче.

– Рядом с тобой я без страха могу быть настоящим, – произнес он вдруг.

Я разжала объятия и, держа его на расстоянии вытянутой руки, спросила:

– А чего тут бояться?

Он вытер глаза кончиком рукава.

– Все думают, что я какой-то шут. Они не понимают меня.

– Уверена, что это неправда. Они просто тебе завидуют.

– Уж конечно! – рассмеялся он

– Да ты самый рассудительный из всех, кого я знаю. И кажешься таким счастливым. Плюс у тебя хорошие отношения с родителями, в отличии от остальных. Ты клевый, Китон, и не позволяй никому убедить себя в обратном.

– Обещаешь, что всегда будешь так думать? – Мольба в глазах выдавала страх, и я терялась в догадках, что может так его тревожить.

– Эй, – я взяла его за руку, – ты всегда будешь моими любимым кузеном. Никто и ничто не сможет это изменить.

После обеда Китон несколько раз пытался уговорить Кэлвина присоединиться к нам, но тот продолжал злиться в своей комнате. Кеану куда-то ушел с той самой моделью, Селеной, а Кент, как всегда, просто где-то пропадал. Я ни капли его не узнала и на пальцах одной руки могла посчитать то количество раз, которое мы разговаривали за последние несколько недель. Кай тоже не показывался, и даже думать не хотелось, чем он был занят. Или кем…

* * *

Выключив свет в комнате, я подошла закрыть окно как раз в тот момент, когда Кэлвин снова показался на лужайке. Была половина двенадцатого. Завтра начиналась учеба, странно, что он вышел так поздно. И это не в первый раз. Интересно, что он делает?

Ужасная мысль посетила меня – вдруг он тайно встречается с Эддисон?

Что, если он наврал мне?

Я хотела было проследить за ним, но все мои попытки поиграть в шпиона обычно с треском проваливались. К тому же сомневаюсь, что мой желудок выдержит, если я узнаю, что еще один из моих братьев увивается за этой сукой. Нет. Оставлю пока эту мысль.

Но завтра Кэлвин повстречается с Испанской Инквизицией в моем исполнении.