— А я уже устала валяться, — честно призналась она. — Долго нам спать все равно не дадут. Сейчас кто-нибудь позвонит. Твой брат или моя дочь…

И будто в подтверждение ее слов, раздался писк сотового.

— Не угадала, — наморщил лоб Алтаев. — Это Буров. Красавец наш!

Катерина, скатившись с Марата, встала и передернула плечами. Всем своим видом показывая, что тебе надо, ты и общайся. Накинув халат, она прошла на кухню. Ткнула кнопку электрического чайника, поставила вариться яйца, покопалась в полупустом холодильнике и заглянула в хлебницу.

— Даже хлеба нет, — пробурчала себе под нос и сразу кинулась одеваться. Благо булочная в соседнем доме.

— Ты куда? — удивился Марат.

— За хлебом, — отмахнулась Катерина. — У меня на кухне мышь повесилась.

— Я схожу, — подхватился Алтаев.

— Сейчас рубашку поглажу, — кивнула Катя и босыми ногами прошлепала на балкон. Сняла с веревки злосчастные плечики и тут же зашла обратно.

Одна минута! Но человек, сидевший в припаркованной неподалеку машине, заметил ее и сразу доложил шефу.

— Прилетела наша птица, — бросил усмехнувшись.

— Хорошо, — рыкнули в ответ. — Сейчас буду. Посмотри по сторонам, она одна приехала или с хахалем?

— С ним, — скривился наблюдатель. — Вон его сарай около подъезда припаркован. Да и сам на балкон в одних труселях вышел, — хмыкнул он.

— Ты не очень-то веселись. Лучше подумай, как этого придурка из дома выманить?

— Ну в машину можно кинуть что-нибудь, сигнализация сработает, или аккуратно открыть и отогнать за пару кварталов. Пусть побегает…

— Тоже тема, — согласился шеф бесцветным тоном. — Я приду, решим.

Катерина прошла в гардеробную и на гладильной доске разложила рубашку Марата. Алтаев наблюдал, как быстро и ловко она водит утюгом по белому льну, а потом пробурчал недовольно:

— Кать, там Буров под подъездом стоит. Когда проезжал, заметил мою тачку у входа. Хочет с тобой поговорить…

— Буров? — изумилась Катерина. — Что ему от меня надо? Видеть его не хочу.

— Хорошо, — ухмыльнулся Марат. — Лесом пошлю. Сейчас нам весь день перепоганит.

— Спасибо! — Катерина чмокнула Алтаева в губы и подала рубашку. — Готово, шеф!

— Я вот о чем думаю, Кать, — задумчиво скривился Марат. — Может, съездим после завтрака к Вовке, перетрем по поводу золота и калитки? — предложил он и добавил нехотя: — Да и с твоими преследователями нужно разобраться.

— Я ехать никуда не хочу, — заявила Катерина, выходя на кухню. — Тем более к Корнеевым. Сами трите себе что хотите. А мне сейчас волноваться нельзя. — Она показала Марату язык и снова влезла в холодильник. — Яичницу пожарить? С помидорами? Больше нет ничего, — усмехнулась кисло. — Хлеба купи и круассанов, — мотнула головой она. — А я пока чай заварю.

— Заварка хоть есть? — весело поинтересовался Марат, но получив полотенцем по плечу, отправился одеваться.

Звонок во входную дверь прозвучал, как набат колокола.

— Твою мать, — ругнулся Алтаев, подходя к двери и строго поглядывая на подоспевшую сзади Катю. — Ждешь кого-нибудь? Или кто из соседей?

— Не знаю, — поморщилась Катерина. — Можем не открывать. — Она нажала на кнопку домофона и сразу же увидела недовольную физиономию Бурова.

— Катя, открой, пожалуйста, — страдальчески попросил он. — Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Впускай хлопца, — махнула рукой Катерина. Марат завозился с замками, а она прошла на кухню и, намочив тряпку, принялась вытирать и без того чистую столешницу, предоставив Бурову, бочком зашедшему следом, самому начать разговор.

— Катя, — пробубнил он.

Она резко повернулась и молча уставилась на него.

— Катя, — снова начал Буров. — Я виноват перед тобой. Прости, пожалуйста! Хватит на меня дуться. Возвращайся на работу. Дел много, а без тебя у меня мало что получается. Вон финмониторинг штрафами обложил. Шестьсот восемьдесят тысяч, представляешь?

Катерина лишь молча мотнула головой по примеру Джулии Лэмберт из «Театра» Моэма, собираясь держать паузу как можно дольше.

— Шестьсот восемьдесят тысяч, Кать, — Буров понял ее жест по-своему. — Почти вся прибыль за месяц. Обескровили, обворовали… Будь ты на работе, такого бы не случилось.

— Вы прогнали меня, как шелудивую собаку, Сергей Петрович, — спокойно заметила Катерина и повернулась к Марату, всем своим существом показывая, что считает разговор бессмысленным. — Меня обозвали воровкой, и только ленивый в городе не прочел об этом в газетах. Мне кажется, что любое примирение между нами невозможно.

— Почему? — так и не понял Буров. — Мы могли бы и дальше работать вместе.

— Я не хочу, — бросила Катерина.

— Почему? — попытался настаивать бывший директор.

— Потому, что не хочу, — пожала плечами она и снова уставилась на Марата, застывшего в проеме.

— Марат, ну хоть ты ей скажи! — брякнул в бессилии Сергей Петрович. — Вместе бы работали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алтаев подмигнул Катерине и мимоходом заметил:

— Мы сами поговорим, Петрович. Пойдем провожу. Мне все равно за хлебом выходить.

В лифте, а потом на улице Буров все никак не мог наговориться. Пытался найти новые доводы, чтобы образумить Катерину.

Марат сумрачно кивал, понимая, что, скорее всего, Катька права.

«Работать вместе — та еще забава для извращенцев, — мысленно скривился Алтаев. — Двадцать четыре на семь. Умом можно двинуться! Да и какой там «Антарес», — хмыкнул он про себя. — У нас через полгода декрет!»

Отвязавшись наконец от Сергея Петровича, Алтаев вошел в булочную, располагавшуюся прямо напротив Катькиного подъезда, и немного прибалдел от запаха свежего хлеба. Багеты, круассаны, какие-то странные булки, плетенные затейливыми халами.

— Бородинского и пару круассанов, — попросил он продавщицу и, инстинктивно обернувшись, мазнул по двери в подъезд ленивым взглядом. И опешил, увидев, как вдоль Катькиного дома спешит парень из серого мерседеса, а с ним еще какой-то тип. Субчики покосились на Алтаевский Крузак, припаркованный у входа, и быстро занырнули в подъезд. Марат наскоро рассчитался и метнулся к выходу. Но сразу выйти не получилось. Мамаша с двумя детьми, бабка с палкой… Пока всех пропустишь!