Можно, конечно, и с Элей поговорить… Вот только она сопереживает и мне, и Елису. А Олег — то самое беспристрастное зеркало, способное показать ситуацию так, как она есть. И вправить мне мозги. Потому что, на данный момент, я вынуждена признать, что окончательно запуталась. Да, есть наш договор. Тот самый, который я заключала, чтобы потом разорвать окончательно все связи. Вот только что с ним делать теперь, понятия не имею.

— Конечно, приезжай, — разрешил Олег, и я, спасаясь от дождя, бросилась к ближайшему краю моста. Там-то я, уже промокшая насквозь (зонт, уместившийся в сумке, я почему-то доставать не стала), и вызвала такси.

Таксист — молодой парнишка — удивленно поглядывал на меня в окно заднего вида и что-то там шутил про погоду и про девушек, которые не бояться растаять. Кажется, я ему что-то даже ответила. Однако собеседницей явно была не лучшей. Да и пассажиркой тоже — не удивлюсь, если все сидение потом будет мокрое. Ну да черт с ним. Сегодня и так весь день такой… Кувырком.

Я очень смутно помнила, как поднималась на этаж Олега, лишь только его удивленное лицо и полотенце, которое он швырнул меня со словами: «Вытрись-ка, существо водоплавающее». Потом в меня буквально впихнули кружку горячего чая, который обжигал ладони и горло. Только в тот момент я начала понимать, что замерзла и бродить без зонта под дождем — не самый лучший вариант. И вот уже после этого приятель серьезно посмотрел на меня и потребовал:

— Ну рассказывай, горе ты мое.

* * *

Я хмыкнула: удивительное дело, но друг сразу почувствовал, что у меня что-то пошло не так. И почему я не смогла в какой-то определенный момент влюбиться в него так, чтобы ни о каком Елисее не вспоминать на протяжении четырех лет? Зачем судьба играет в такие причудливые игры?

Решив поразмыслить об этом в какой-то другой раз, я начала рассказывать. Все, что с таким трудом мы умудрились выяснить с Керном несколько лет спустя. Пересказывая события тех лет, я снова поймала себя на мысли, что Елисей тоже не слишком-то старался мне что-то объяснить при нашей новой встрече. Стыдился за тот спор, который он отменил? А черт его знает…

Выкладывала я абсолютно все, без утайки. И постепенно лицо Олежки все больше и больше вытягивалось. В какой-то момент я невольно подумала, что, наверное, неверно выбрала исповедника. И лучше бы поговорила об этом с Янкой — студенческой подругой, или с Элькой. Мужская психика вполне может оказаться неподготовленной к подобным вывертам. Но Олег никак не показал своего отношения к происходящему. Разве что под конец рассказа ласково припечатал:

— Два дебила. Знаешь, что я могу тебе сказать, Лиска?

— Ничего хорошего? — осторожно поинтересовалась я, прикрывая глаза. Я будто услышала свой рассказ со стороны. Череда ошибок, которые раз за разом я совершала. И ведь сейчас я не могла во всем обвинять Елиса. Вот только, если быть до конца откровенной с самой собой, я не уверена, что поступила бы иначе сейчас, если бы меня вернули в прошлое. Потому что в тот момент я четко осознавала, что я спасала себя. Спасала, как могла. Возможно, слишком поспешно и по-детски. Прячась и не желая выслушивать.

— Вы друг друга стоите, Озерова, — покачал головой Олег. — Я даже не знаю, можно ли ваше поведение списать на молодость. Потому что даже годы спустя вы начали не с того. Ты — с вранья про нашу свадьбу. Он с претензий и попыток тебя увести. И ни один из вас даже не пытался поговорить. Нет, вы упорно продолжали друг другу что-то доказывать. Вместо того, чтобы сесть и поговорить. Ты — плести паутину лжи о том, как ты счастлива. Он — подсовывая тебе левые программки и контролируя почти каждый твой шаг.

— Может, нам просто не судьба вместе быть? — пожала плечами я, чувствуя внутри себя какой-то нелепый протест насчет этого. А раньше мне удавалось его как-то подавить.

— Не попробуешь — не узнаешь, — невозмутимо пожал плечами Олег. — Я не буду тебя подводить к какому-то решению. Ты должна его принять только сама. Вот только вопрос.

— М-м-м?

— Ты сможешь теперь, зная всю правду, жить, как раньше? Не думать о том, что могло бы случиться, если бы ты не попробовала все исправить? Давай откровенно, Алиса. Хреново у тебя получается, — он хмыкнул. — Чего только твоя попытка построить отношения с моим братцем стоит.

Я закатила глаза. Вот об этом мог бы и промолчать. Вот уж насколько разными могут быть два брата — просто удивительное дело. Но разговор сейчас совсем не о том.

— Ну так что? — требовательно спросил Олег. — Ты сможешь потом спокойно жить и не жалеть, что не дала вам обоим шанса на счастье?

— Но ведь попытка — это не гарантия, что у нас все получится, — тихо проговорила я, прислушиваясь к себе. Внутри царил самый настоящий раздрай, и я, откровенно говоря, не представляла, как избавиться от этого ощущения.

— Это жизнь, Алиса, — Олег на мгновение сжал мою ладонь. — Здесь гарантии есть только на технику. А вот сердце слишком хрупкая вещь, чтобы давать на него гарантию. Там, где дело касается чувств, комплексов, характеров, гарантию не может дать никто. Однако уже сам факт того, что он пытается тебя вернуть спустя столько лет, говорит в его пользу.

— Ты прав, — тихо проговорила я. — Но…

— Есть еще одна вещь, которую тебе надо запомнить, если все же решишь попробовать, — продолжил друг, словно не слыша моего «но». — Отношения строят двое. И учиться понимать друг друга вам придется обоим, а не только ему. Нужно искать какие-то компромиссы, понимать, что иногда нужно уступить. Иначе ничего не выйдет. Жертвовать кому-то одному — это не любовь, а эгоизм. Так что… Думаю, вы уже достаточно наворотили, чтобы с большим вниманием относиться ко всему этому. Правда?

Он был прав. По всем статьям. И, если уж начинать все с начала, то нужно понимать, что легко не будет. Ни мне, ни Елисею. И пора заканчивать со спонтанными поступками. И учиться разговаривать.

— Твоя проблема в том, что тебе нужно действовать тогда, когда необходимо остановиться и прислушаться к себе, — словно слыша мои мысли, продолжил Олег. — Когда нужно остановиться и выслушать, ты собираешь вещи и бежишь. Когда нужно перестрадать и поплевать в потолок, ты снова действуешь и совершаешь ошибки. Иногда нужно просто остановиться, прелесть моя. Просто перестать бежать.

— Это сложно, — устало потерла я виски, понимая, что он