Я реально изменил жизнь человечества. Люди перестали стыдиться своих желаний. Нравится самокат – покупают самокат вместо внедорожника, лежит душа к китайским футболкам за доллар вместо дорогущего поло – берут футболки. К нам потихонечку переползали рекламные бюджеты крупнейших компаний. Зачем навязывать “мерседес” людям, его не желающим? Одна маленькая рекламка человеку, действительно мечтающему о “мерседесе”, и дело сделано, “мерседес” куплен.

Меня практически объявили мессией и всюду встречали аплодисментами. Даже в собственном офисе. Пришлось издать приказ о запрете оваций и прочих выражений восторга. Ну хорошо, с офисом я, положим, справился, но как быть со всеми остальными? Не нравилась мне такая жизнь, тем более что не мессией я себя чувствовал, а скорее самозванцем. Входил в ультрасовременный модный офис, где работали тысячи людей, и не понимал, причем здесь я. Из этих тысяч в лицо я знал от силы человек сто, а общался близко максимум с тридцатью.

Все выросло и крутилось само по себе. Так зачем я здесь? По какому праву? Да, придумал когда-то остроумную программу. Но ведь Архимеду не платили отчисления каждый раз, когда работал открытый им закон. И Ньютону не платили, когда яблоки сыпались людям на головы… Мне повезло, мне невероятно повезло, и вот теперь умные, гораздо умнее меня, ребята советуются со мной о вещах, в которых я мало чего смыслю. О маркетинге, о финансах, об увеличении прибыли… и с нетерпением ждут моего решения. А что я могу им сказать? Только плюнуться дурацким вопросом: “Зачем нам прибыль увеличивать, вроде и так денег много?” Им бы обсмеять меня, поглумиться над моей глупостью и необразованностью, но я же гуру, пророк, мессия, в каждом моем слове глубокий смысл заложен. А нет там никакого смысла… Самозванец я, Остап Бендер, нет, хуже, Шура Балаганов, Паниковский с украденным гусем.

Никому рассказать о мучивших меня сомнениях я не мог, только с Линдой поделился. Она меня успокоила, как могла, психолог все-таки. “Естественно, – сказала, – это все очень естественно, болезнь роста, все через это проходят. Запомни: Sekretex создал именно ты! Ты ночами не спал, пока писал свой гениальный код. Ты чуть не сдох от перенапряжения. Это ты стоял в окне пентхауса и готовился прыгнуть, когда твое детище захотели превратить в уродливого калеку. Да, твои сотрудники тщеславны и работают из-за денег. Это нормально. Но лишь ты один работаешь из-за любви. Без тебя денег станет больше, а любви и смысла меньше. Может, ты уже и не мозг компании (хотя вряд ли), но ты ее сердце. Просто нужно найти место, где оно должно биться. И ты найдешь, я уверена”.

Линда в очередной раз оказалась права. Я подумал и нашел. Sekretex мечтали сожрать все, от ФСБ и ФБР до инвесторов и гигантов IT-индустрии. Всем нужна была информация о пользователях, их тайных желаниях и мелких грешках. Информация легко конвертировалась в деньги или власть, а чаще в то и другое одновременно. Но я, когда писал поисковик, не хотел, чтоб он оказался инструментом превращения мира в роман Оруэлла “1984”, я же не маньяк, я добра людям желал… Уйди я из компании, жадные и властолюбивые дядечки тут же стали бы торговать данными. Меня и так уже замучили вопросами о том, когда я наконец начну это делать. Консультанты с Уолл-стрит твердили, что торговля несвежим бельем пользователей поднимет будущую капитализацию в десятки раз.

На одном из публичных мероприятий я выступил с пламенной речью. Я говорил, что каждый человек – это вселенная, а предавать вселенную нельзя, что приватность это и есть свобода, а прозрачность – худший вид диктатуры. Я вспоминал коммунистов, сажавших людей за анекдоты. Я предлагал любому, кто взломает наш алгоритм шифрования или хотя бы докажет, что мы сами можем его прочитать, награду в десять миллионов долларов. Закончил я обещанием, что пока жив и контролирую компанию, личные данные пользователей не станут предметом торговли. На вопрос, а что же я буду делать, если государство примет закон, обязывающий передавать ему данные клиентов, я спокойно ответил, что просто поменяю это государство на другое. А – когда и если – не останется в мире нормальных государств, возьму да и улечу с Илоном Маском на Марс, и там мы вместе построим новое государство, без дурацких законов и самовлюбленных президентов с раздутым эго…

Моя речь имела неожиданные последствия. Я превратился в кумира прогрессивной молодежи планеты Земля. Странное дело, но я умудрился понравиться абсолютно всем. Одни полагали меня олицетворением свободы и демократии, другие были уверены в моих далеко идущих пакостных планах и, похихикивая в кулачок, тихо рубили колоссальное бабло на акциях моей компании. Такого же просто не бывает – чтобы и те, и другие… В общем, Капитан, возможно, вы правы и без некоего сверхъестественного вмешательства здесь не обошлось. Как бы там ни было, но IPO моей компании прошло с оглушительным успехом. Акции раскупили по максимально возможной цене. А на первых же торгах после размещения они выросли еще на сорок процентов. Я стал первым в истории человечества триллионером. Sekretex, а значит, и мое состояние рынок оценил в полтора триллиона долларов.

Люди любят деньги, потому что деньги любят людей. Нет на свете более искренней любви, чем любовь денег к людям. Можно прожить полвека в браке и все равно быть не до конца уверенным в партнере. Привычка, дети, финансовая или иная зависимость – мало ли причин для притворства? Но если у тебя в руках купюра номиналом в сто долларов, можно не сомневаться – она тебя любит. Она сделает для тебя все. Ровно на сто долларов, конечно, и ни центом больше. Но и ни центом меньше… Люди понимают эту особенность денег и отвечают им взаимностью. То есть тоже любят. Вот и меня резко полюбили на целых полтора триллиона долларов. Благословенные были времена. Счастливое человечество уже нажало заветную кнопку “Что вы хотите”, оно уже знало о себе правду, но высказывать ее открыто еще боялось. Втихую грешило и нахваливало нового, принесшего им свободу мессию. Традиционная мораль сопротивлялась из последних сил. Мол, можно, но рекламировать не стоит, хоть людей жри, но помни: “Когда я ем, я глух и нем”… Слабенький рубеж обороны, если вдуматься. Смешно: понадобилось всего каких-то три-четыре года, чтобы зачеркнуть две тысячи лет развития иудохристианской цивилизации. Рухнуло все буквально за несколько месяцев, а начался крах с малозначительного, как тогда казалось, события.

* * *

По нелепой, заложенной родителями в детстве привычке к труду я каждый день ходил на работу. Мог бы и не ходить. Дела шли так прекрасно, что я понятия не имел, чего еще пожелать. Sekretex стал ведущим поисковиком мира, золото лилось рекой, и я буквально не знал, куда девать деньги. Скупил всех, кого мог скупить, то есть почти всех. Лишь Facebook отказался продаваться – и я сделал собственную социальную сеть Sekrenet, где пользователям не нужно было искать друзей, они автоматически группировались по интересам и тайным желаниям, о которых мой поисковик знал лучше их самих. Людям это нравилось: чем меньше приходится напрягаться, тем больше клиенты любят продукт. Стив Джобс понял это еще в восьмидесятые. Правда, он не подумал, что станет с миром, если люди перестанут напрягаться. Как и я. Были тогда у меня заботы поглобальнее…