– Всего три этажа, осилю.

Всего три этажа.

Купер не обгоняла Алека – вдруг ему понадобится помощь.

После второго пролета он остановился передохнуть.

– Все в порядке, – заверил он и Купер, и самого себя.

Пыльные стены покрыты надписями, мешки с мусором лежат прямо у дверей.

На третьем этаже они постучали в тридцать девятую квартиру.

Глава 77

В десять лет Саймон увидел, как маму тошнит над раковиной. Она так тщательно следила за своим питанием и худела все сильнее и сильнее, а потом однажды взяла и уехала от сына и мужа на две недели.

Алек узнал обо всем этом из дневников, уже после смерти Элизабет. Вернувшись, она отказалась от таблеток и диет и снова начала готовить нормальную еду. В ее рацион вернулось мясо, однако когда Саймон спрашивал, где она пропадала, Элизабет с виноватым видом замолкала, и Алек менял тему.

Часто повторял, что гордится своей женой.

Он сидел перед телевизором и комментировал внешность других женщин, их фигуру. Все так делают.

Она иногда переживала, что Саймон плохо ест. Что он очень тощий, оставляет еду на тарелке, воротит нос от торта на день рождения и пьет только воду. В подростковые годы ей удалось немного переучить сына, и, помогая ему, Элизабет отчасти помогала себе. Мальчик рос большим и крепким, и все же от некоторых привычек, связанных с едой, он так и не избавился, а мать волновалась, что в этом есть и ее вина. Возможно, в детстве Саймон увидел что-то такое… Никогда не знаешь…

•

Много лет спустя Алек прочитал дневники Элизабет. Они лежали у всех на виду, а теперь были сложены в коробки с ее вещами, которые Алек забрал у матери Элизабет – разве она имеет на них какое-то право? Они ведь так и не развелись, поэтому вещи жены принадлежали Алеку. Должны же у Саймона остаться хоть какие-то воспоминания о матери, а впоследствии и об отце.

Алек прочитал ее дневники, а затем сжег их.

Глава 78

На поляне за деревьями, недалеко от берега, стояли четыре деревянных ящика.

Они уже не двигались. Животные внутри начали разлагаться, вокруг по странной ломаной траектории летали мухи.

По бокам ящики намокли от дождя.

Домик на побережье вздрогнул. Он покачивался с каждой новой волной, розовая краска растрескивалась, скрипели балки.

Стены рухнули, но никто ничего не слышал.

Рухнули, похоронив под обломками труп человека, ломая кости и разрывая плоть.

И все это унесло течением.

Ветер, словно играя, подкидывал вверх пустой ящик.

Вода надвигалась.

Дождь все не прекращался.

Глава 79

Ребекка сильно изменилась. Несколько недель назад Алек встретил на ферме исхудалую девчушку с выпирающими костями и испуганным взглядом. Тогда она рассказала Алеку, как обнаружила головы и почему так рано вышла на улицу: не могла заснуть и решила погулять с собакой. В суете последовавших дней пес потерялся.

Ребекка увидела их первой.

В «Белых апартаментах» на Алека смотрела румяная девочка с запавшими глазами, одетая в школьную форму, белую блузку и синий галстук.

Сверху доносились приглушенные крики. Женщина успокаивала плачущего ребенка и спрашивала у кого-то, куда пропали ее ключи.

– Здравствуй, Ребекка. – Алек не знал, с чего начать.

Ребекка перевела взгляд на него, затем на Купер. Все это время она стояла в дверном проеме, словно только так могла держаться прямо.

Купер и Ребекку представили друг другу, и они прошли в комнату. Девочка принесла гостям воды в пластиковых стаканчиках.

Приемная мать сидела в наушниках за ноутбуком. Ей предложили принять участие в разговоре, но она покачала головой, мол, не мое это дело.

В углу гостиной от тонкой стены отслаивались желтые обои, повсюду на дешевом линолеуме были разбросаны детские игрушки. Алек случайно наступил на одну и чуть слышно выругался. Попросил прощения у хозяйки, но та внимательно рассматривала какие-то таблицы на экране и даже не обратила внимания. Втроем они устроились вокруг прозрачного журнального столика, на котором лежал пульт от телевизора и стопка журналов. Как в приемной у врача.

Алек и Купер начали задавать вопросы, и Ребекка пообещала, что постарается на них ответить.

•

Да, она была на уроке верховой езды.

– Всего один раз, несколько месяцев назад. Мой папа, он не…

Девочка умолкла.

– Жаль, что бросила. Другие ребята тебя хвалили. Сказали, у тебя хорошо получалось, – сообщила ей Купер.

Ребекка покраснела.

– Сомневаюсь.

– Это был твой первый урок, верно? – продолжила Купер. – Ты…

– Почему ты молчала? – Алек потер сонные глаза.

– В смысле? – растерянно отозвалась девочка.

– Ты нашла лошадей и бывала там, откуда их похитили. Почему ты ничего не сказала? Не подумай, что я ругаюсь, просто… Странно, что ты об этом не упомянула.

Ребекка и сама не знала. Они назвали имена других детей: Мариам, Питер…

– Прошло ведь уже несколько месяцев, – ответила она, сделав глоток воды.

•

Ребекка рассказала им про ферму, про то, как разошлись мама и папа. Летом, незадолго до того, как ушла Грейс, умер дедушка по отцу, и что-то переменилось. На похороны они поехали сплоченной семьей, а когда вернулись… Все почему-то стали отдаляться. Каждый занимался на ферме своими делами и не просил помощи у других, даже по вечерам больше не собирались все вместе за одним столом, как раньше. Все это происходило постепенно, однако пути назад уже не было.

– Не знаю, любили они друг друга или нет, – сказала Ребекка. – Чем сильнее они отстранялись, тем меньше напоминали себя прежних.

Однажды, вернувшись с Альбертом с охоты на оленей, мать ушла в свой кабинет в боковой пристройке. После этого ни девочка, ни ее отец больше не видели Грейс Коул.

– Только через три дня мы впервые заговорили о ее уходе, – добавила она, глядя в свой стаканчик.

– Как вы поняли, что она исчезла, если постоянно избегали общения? – Алек поставил воду на стол.

– Еда кончилась. Мы с отцом… – Ребекка на мгновение замолчала. – До ее исчезновения мы никогда сами не готовили.

•

– Как странно, что мы… что мы все оказались там в одно и то же время, – заметила девочка.

Они поговорили о болезни и о времени, проведенном в больнице. Купер не стала ее поправлять: пусть считает, что она тоже болела, раз это помогает сблизиться.

У соседей наверху разыгралась ссора. Голоса зазвучали громче, слова превратились в неразборчивые выкрики.

– Соболезную по поводу отца. – Купер на мгновение подняла глаза к потолку – там снова зашумели. Затем вдруг покраснела, решив, что Ребекка