– Ты удивлена? – спрашивает Сакши, просовывая ладонь в руку Перри. Казалось бы, они должны выглядеть до смешного несовместимыми. Сакши – яркая и великолепная, а Перри… ничего из этого, но они смотрятся вполне нормально. Можно сказать, идеально. Все еще смеясь, я кидаюсь к ним и обнимаю их обоих – это непросто, потому что Сакс намного выше нас с Перри, но у нас это получилось.

– Нет, не удивлена, но чертовски заинтригована, – говорю я, и Перри заливается смехом, сильно похлопывая меня по спине.

– Говоришь прямо как шотландка, – поддразнивает он, и я отступаю, улыбаясь им.

– Кто бы мог подумать, – говорит Сакши, вздохнув, – из всех мест в мире мы все нашли любовь именно в Грегорстоуне.

Я изо всех сил пытаюсь улыбнуться.

Но мои губы задрожали, и из глаз потекли слезы.

– Перегрин, – командует Сакши, указав на дверь. – Выйди.

Спустя пятнадцать минут мы с Сакши сидим на полу, между нами наполовину уничтоженная упаковка печенья.

– О, милая, – говорит Сакс, разламывая печеньку пополам, – мне так жаль.

Я хочу запротестовать и сказать, что все в порядке, и я в порядке, и вообще все замечательно, но это была бы неправда. Я позволяю ей притянуть меня к себе. Моя голова лежит у нее на плече.

– Флора всегда разбивала сердца, – говорит она, гладя меня по волосам, но я качаю головой, отстраняясь.

– Да нет, в том-то и дело. Она не разбивала мне сердце. Я… боюсь, что это я разбила ее.

Она удивленно раскрыла глаза и прошептала:

– Ого. Такое у нее, наверное, впервые.

Откинув голову назад, я посмотрела на потолок и простонала.

– Ты вроде должна помочь мне почувствовать себя лучше, – напоминаю я, и она снова гладит меня по руке дрожащими пальцами:

– Конечно, конечно. Но откуда ты могла знать, что у нее вообще есть сердце, которое можно разбить? Повторюсь – у нее репутация разбивательницы сердец.

Я вспоминаю, как она организовала для меня День благодарения. Как выбрала идеальное платье. Какой счастливой выглядела, когда я поехала с ней в Эдинбург.

Глаза снова защипало, я вытираю их тыльной стороной ладони.

– Она более глубокая личность, чем все думают, – наконец, произношу я. – Она веселая, умная и добрая. Последнее не всегда получается, но она старается. Она отрастила такой прочный панцирь, потому что она должна защищать нежный бисквит внутри себя. Но стоит продраться через этот панцирь, и ты увидишь, что она… она…

Сакс теперь смотрит на меня, слегка приоткрыв рот.

Я застенчиво встаю и отряхиваю джинсы:

– Она намного лучше, чем все думают, – заканчиваю я. Сакс наклоняется и задает мне вопрос, которого я боялась:

– Дорогая, чего же ты тогда ушла от нее?

Следующие несколько дней прошли даже хуже, чем я думала.

Школа без Флоры казалась пустой. Как я и ожидала, я постоянно гуглила информацию о ней.

Я даже оповещения включила, что выглядит особенно жалко.

Из наших звонков в скайпе папа понимает, что что-то случилось, но я обвиняю в своей хандре школу, погоду, тоску по дому – что, в общем-то, правда. Поехать домой на Рождество будет здорово, и я отметила каникулы в календаре красным маркером.

Осталось двадцать девять дней. Я тащусь обратно в комнату после занятий и, тяжело вздохнув, кидаю сумку на кровать. Я уже стала чемпионкой мира по вздохам. Открываю ноутбук – письмо от Ли, пропущенный звонок в скайпе от папы и…

Сообщение от Джуд.

Она пишет:

– Думала о тебе сегодня. Надеюсь, ты здорово проводишь время в прекрасной Шотландии!

Сообщение пришло три минуты назад. Не слишком долго размышляя, я отвечаю:

– Ага, все хорошо.

Она тут же пишет:

– Много единорогов?

Улыбнувшись, я печатаю в ответ:

– К сожалению, не очень. Такой облом!

Я смотрю на экран и обдумываю, что еще написать, и тут она пишет:

– Я скучаю.

Я, определенно, ждала этих слов от Джуд. Я осознаю, что тоже скучаю.

Но… но уже не так, как пару месяцев назад. Я скучаю по ней по-дружески, а не как по вроде-как-девушке. Я испытывала к ней настоящие чувства, и увидеть ее снова вместе с Мейсоном было отстойно, но тем менее с ней я чувствовала постоянное напряжение. Я не понимала точно, что происходит между нами и что она чувствует, несмотря на ее слова о том, что мы одно целое.

Флора такими словами не бросалась, но чувствовали мы себя как одно целое.

Пальцы быстро набирают текст:

– Я больше не злюсь. Из-за того, что произошло летом. Я даже не знаю, злилась ли по-настоящему. Больно ли мне было? Тоже не знаю. Но я была бы рада снова дружить, если у нас получится.

Потом я добавляю:

– Но в этот раз – только дружба.

На этот раз она ответила не так быстро:

– Прости, Милли. Честно. Мне правда очень-очень жаль, что так получилось.

Конечно, я не против дружбы.

Я собираюсь отправить смайлик в ответ, но она пишет:

– Видела, у тебя шикарная новая подружка, лол. РАЗВЛЕКАЙСЯ!

Я провожу пальцами по клавиатуре, раздумывая, рассказать ли Джуд о случившемся с Флорой, но вдруг раздается стук в дверь.

– Скоро буду, – пишу я и вскакиваю с кровати, чтобы открыть дверь. Я не сразу осознаю, кто передо мной.

Это Себ.

Он выглядит не так безупречно, в немного помятой рубашке, на подбородке щетина, но это точно он – стоит, прислонившись к дверному косяку.

– Соседушка Квинт, – говорит он, слабо улыбнувшись.

– Брат Себ, – отвечаю я, и он улыбается шире.

Я отхожу от шока и впускаю его внутрь.

Понимаю, что понятия не имею, где предложить ему сесть, но варианта всего два – кровать – побольше и помягче или рабочий стул. Наверное, стул больше подходит. Он делает выбор за меня – тяжело садится на край моей кровати, поставив локти на раздвинутые ноги.

– Итак, – начинает он, глубоко вздыхая, – это ужасно неловко, но я пришел поговорить о Флоре.

– Я так и подумала, – говорю я, сев на стул и перекинув руку через его спинку.