— Забыл о вашем с королевой договоре? Да тебя за порог выставят через месяц-два, — покачал головой Фавий.

— Посмотрим.

— Посмотрим, как ты пялишься на королеву, заглядывая ей в рот, и пытаешься изо всех сил понравиться? Так скорее она тебя научит спать днём и принимать гостей в ванной…

Никандр перевел на друга страшный взгляд, не сулящий ничего хорошего. Но Фавий не испугался, а заливисто расхохотался.

— Заткнись, — посоветовал сквозь зубы король.

Они спустились в тронный зал незадолго до полуночи. Там уже собрались женщины: и гости, и подруги королевы. Тронный зал был украшен множеством белых цветов, тканями закрыли страшные головы монстров под потолком, кроваво-красный ковер заметили на золото-бежевый, свечи также поставили светлые, новые, служанки оделись в праздничные наряды. Играла негромкая музыка, женщины переговаривались между собой, но должного веселья и радости, которые должны были сопровождать свадьбу, всё равно не было. В зале витала траурная атмосфера, из-за чего у Никандра складывалось впечатление, будто он присутствует на собственных поминках.

Только около самой полуночи Рамилия объявила, что невеста спускается, и гости зашевелились, занимая свои места и выстраиваясь вдоль дорожки, которая вела от входа к алтарю. Никандр приблизился к женщине в рясе, обводя её все тем же неодобрительным взглядом. Для него было дико, что венчать их будет не мужчина-священник.

Священнослужительница ему по-доброму, ободряюще улыбнулась и он отвел взгляд, чтобы скрыть своё недоверие к ней.

И ровно в полночь музыка заиграла громче, дверь отворилась и в зал медленно, все так же плавно, словно не касаясь ногами земли, вплыла невеста.

Вопреки опасениям Никандра Ламия была, как и полагается, в белом, свадебном платье, с прической и букетом в руках. Вот только букет прикрывал намного больше её тела, нежели платье.

— Отвернись, — сиплым голосом потребовал король шёпотом. Фавий, который стоял за ним и к которому был адресован приказ, откашлялся, прочистив горло.

— Что?

— Отвернись.

— Как?

— Повернись к стене.

— Как ты себе это представляешь?

Никандр не выдержал и оторвал взгляд от своей невесты, чтобы обернуться к другу и развернуть того лицом к стене, несмотря на его сопротивление.

При виде своей невесты на свадьбе король испытал не радость и благоговение, а темный, вязкий гнев. Он даже не обрадовался тому, что в зале практически нет мужчин.

А причиной тому было её платье, состоящее из белых лоскутов, которые тканью невозможно было назвать. Они лишь частично прикрывали её грудь и живот, полностью оставляя открытыми руки, плечи, спину, бока. Юбка у платья была пышная, длинная, со шлейфом, но при каждом шаге королевы сквозь лоскуты выглядывали её ноги — щиколотки, колени, бедра. На ней вновь было золотое украшение-ошейник, высокая корона с перламутровыми камнями, прическа, открывающая плечи и шею.

Бесспорно, она была невероятно прекрасна. И красило её не столько неряшливое платье, похожее на лохмотья из дорогой ткани, сколько её природная, женская красота: копна блестящих волос, гладкая, бледная кожа, высокая грудь, тонкая талия, длинные ноги, тонкие запястья. Но в подобном платье, с высокой прической и без фаты она была всё равно что голая. Её наряд не шёл ни в какое сравнение с предыдущими, которые Никандр уже успел оценить. Ему было стыдно просто смотреть на неё, не говоря уже о том, что на его полуголую невесту смотрели более двухсот других людей, пусть даже и женщин. Он чувствовал стыд, а из-за этого и гнев. И, кажется, Ламия это прекрасно знала, когда пристально смотрела на него и не прячась усмехалась. Она словно испытывала его терпение, которое в эти самые минуты трещало по швам.

Никандр плохо помнил, как она подошла, как протянула ему руку, чтобы он помог ей подняться на возвышение перед алтарем, как реагировали гости на появление королевы. Он даже практически не запомнил начало церемонии, сжимая ладонь Ламии и сдерживая гнев.

— Не передумали? — еле слышно, кривя губы в ухмылке, поинтересовалась королева, не отворачивая головы от священнослужительницы, но кося глаза в его сторону.

В отличие от неё Никандр не постеснялся повернуть голову в разгар церемонии бракосочетания и одарил её грозным, упрямым взглядом.

— Скоро будет поздно, — предупредила Ламия, словно искушая.

— Я вас видел голой. Можно считать, что уже поздно. Теперь я просто обязан на вас жениться, — прорычал он сквозь зубы, выпустил ладонь королевы и положил руку на её талию, то ли в попытке прикрыть её от посторонних взглядов, то ли чтобы обозначить свои права.

После принесения клятв и радости на лицах гостей от того, что жених сошёл с алтаря, а не упал с него замертво, начался праздник. Их привели в тот же зал, где отдыхала королева парой днями ранее, рассадили на диваны, выдали угощения. На середину зала вышли танцовщицы, музыканты начали весело терзать свои инструменты. И вскоре зал наполнился смехом и весельем женщин.

Танцы Никандр не просто не любил, а практически ненавидел из-за того, что чувствовал себя глупо, топчась на месте и повторяя странные движения, но всё-таки он пригласил свою новоиспеченную невесту на танец. А та, как будто удивилась его протянутой руке. Долго на неё смотрела нерешительно, а затем отрицательно мотнула головой.

— Нет, сидите, — заявила она и это было странно, потому что Никандру казалось, что она в отличие от него как раз таки хочет потанцевать. Но дальше странности продолжились. — Нет, не ешьте, — она положила руку на его запястье, когда он потянулся к вилке останавливая.

— Почему? — удивился. Она не ответила, но и без слов стало понятно, чего она боится — слишком очевидно это угадывалось и по её лицу, и по лицам гостей. Они все как будто ждали, когда он умрёт на их глазах.

— Хотя бы попить я могу? — поинтересовался насмешливо.

Он впервые со дня знакомства видел нерешительность и испуг на лице королевы. Её явно что-то тревожило, хоть она и пыталась это скрыть, прячась за обычной маской невозмутимости. Издалека её нервное состояние вряд ли было заметно гостям, но Никандр, который находился к ней очень близко, ощущал его кожей.

— Не стоит.

— Серьёзно? — возмущенно хмыкнул он, отталкивая её руку и беря бокал. Он отпил и поднял брови как бы говоря: «И я всё ещё живой».

Королева никак на это не отреагировала: ни расслабилась, ни улыбнулась, ни нахмурилась. Лишь снова перевела взгляд на танцовщиц.

— Неоправданный риск.

— Что ж мне теперь не есть и не пить?

— Мой последний муж умер на пире в честь свадьбы.

— А ваш предпоследней муж прожил после свадьбы полтора или два года. Извините, конечно, но если я не буду есть и пить, то столько точно не протяну.