— Хватит! — пискнула Эви, заскочила в дом, треснув дверью.

Ее сопровождал грохочущий хохот Дегара. Эвелина юркнула за стол, вцепилась в картофелину зубами. Елка хлопотала вокруг печки, цедила компот в крынку, она и не слышала, что «ребятки» ругаются. Демон зашел следом, ополоснул руки в ведре, сел напротив. Он уже не смеялся, смотрел серьезно.

— В этом мы ничем не отличаемся от людей, — негромко сказал он, наклонившись вперед. — Видишь, в чем-то мы похожи… Дочери Джалгарра не боятся, потому что знают, что им ничто не угрожает. Но и тебе незачем меня опасаться. Я бы никогда не взял тебя силой. Те, кто однажды понесут в себе новую жизнь, неприкосновенны.

Эвелина глянула на хозяйку дома и прошептала:

— Тогда ты понимаешь, как мерзко то, что делает с несчастными девушками Бальтазар?

Лицо Дегара закаменело.

— Сегодня ему будет не до этого, — мрачно ответил он.

— О чем говорите, ребятки?

Елка приковыляла к столу, сжимая в руках глиняные кружки с напитком.

— О бале! — не растерялась Эви. — Не терпится попасть! Сейчас пообедаем и будем готовиться!

Через полчаса Эвелина с удовольствием разглядывала наряд, который у нее вышел, вот только хозяйка смущенно разглядывала разномастные тряпки, в которые ее завернула Эвелина. В ход пошел даже кусок старой занавески, который она обвязала вокруг пояса Елки, и дырявая наволочка, ее напялила на голову. Дегар остался в своей одежде, Эви только попросила у старушки отыскать для него пару рукавиц. На правой руке демона красовалась вязаная синяя варежка, а на левой так и вовсе оказался носок, потому что пары для варежки не нашлось.

— Деточка, спасибо тебе, — пролепетала Елка. — Очень красиво. И так мило, что ты старалась. Но боюсь, в этом нас все-таки не пустят на бал.

— Ш-ш-ш! — строго сказала мейджи и прижала палец к губам, показывая, что надо молчать.

Старушка стушевалась и покорилась. Дегар ухмыльнулся уголком рта. Эви подняла руки и начала выплетать тонкое, кружевное заклинание, которое рассыпалось в воздухе, будто тончайшая серебряная пыль, и, покружившись, опустилось на старые тряпки.

Эвелина заранее попросила у Елки принести зеркало. Та поняла просьбу слишком буквально и с помощью Дегара выломала дверцу шифоньера, с внутренней стороны как раз было зеркало. Оба — и хозяйка, и демон — выглядели весьма довольными собой, поэтому мейджи сказала только: «Хм, сойдет…»

Теперь же старушка, ахнув, подскочила к зеркалу и во все глаза уставилась на элегантное платье из дорогой ткани, с пышной юбкой и воротником-стойкой, украшенным яркими бусинами. Довершала образ строгая шляпка с вуалью. Елка распрямила согнутую спину.

— Я прекрасна! — воскликнула она. — Еще бы скинуть годиков этак… пятьдесят!

— В омоложении я не сильна, — вздохнула Эви. — Не продержится и часа. Да зачем, вы и так красотка!

— А тебе как?.. — обратилась она к Дегару, посмотрела и запнулась на полуслове.

Строгий темный приталенный костюм и перчатки из тонкой кожи — вот и весь образ. Но Дегар был чертовски хорош.

«Райли! — поправила она себя. — Райли чертовски хорош, вот! Это его тело!»

Однако следовало признать: если бы не осанка, не наклон головы и этот взгляд, черный, прожигающий, завораживающий… образ бы потерял половину своей притягательности.

Дегар сжал и разжал кулаки, повел плечами.

— Хорошо. Драться смогу.

Вот и весь разговор!

Для себя Эви сотворила из серого замызганного плаща длинное с жемчужным отливом платье, лиф искрился при движении из-за вышивки серебряной нитью. Грубые ботинки превратились в аккуратные туфельки на невысоком каблуке. Шею украсило ажурное ожерелье — Эви наложила чары на нитку, которую выдернула из потрепанной накидки хозяйки дома.

— А где?.. — встрепенулась она, вспомнив, что не увидела на руке Дегара перстня.

Он похлопал себя по груди.

— Все три, — немногословно объяснил он.

— Отлично.

Эви потряхивало от волнения, но отступать было поздно.

— На бал! — восторженно воскликнула Елка.

— На бал, — угрюмо подтвердили гости.

Шатры, столы, накрытые между деревьев, фонтаны с разноцветной водой — всем этим Эвелину было не удивить. Родители Райли любили устраивать приемы под открытым небом, и Эви еще девочкой вдоволь налюбовалась на подобные увеселения.

Стражники оценивающе присматривались к гостям и только тогда открывали ворота. Хоть и говорили, что праздник для всех, у бедняков не было шанса прорваться в королевский сад.

Когда проходили под аркой, у Эви замерло сердце: вдруг король использует артефакт, который разрушает иллюзии? Но обошлось. Никто не заподозрил, что элегантная пожилая дама на самом деле одета в занавеску и наволочку, а у симпатичного молодого человека на руке носок!

— Спасибо, спасибо, детка! — кивнула старая Елка: она уже нацелилась на угощение и потому нетерпеливо топталась на месте. — Я пойду! Времени мало. Отдыхайте! Встретимся дома!

— Спасибо! — крикнула Эви ей в спину и тихо добавила: — Вряд ли мы еще увидимся…

Огромный королевский сад был полон гостей, всюду стояли столы и играла музыка. Вино наливали прямо из бочек. В шатрах на полу лежали ковры и подушки, чтобы уставшие от гуляний горожане могли прилечь и отдохнуть.

— Спрятаться не выйдет, — сказала Эви, оглядевшись. — Здесь за каждым кустом или стражник, или гость…

Дегар кивнул, но не удивился, словно знал, что так и будет.

— Надо найти королевский шатер. Дождемся темноты. Действовать пока рано.

Пришлось согласиться. И хотя Эвелина думала, что еще в детстве устала от балов, была рада передышке. Просто прогуляться по саду, выпить лимонада, послушать хорошую музыку.

Дегар цапнул со стола две корзиночки с кремом, одну протянул Эви, другую проглотил целиком.

— У этого слабого тела есть и достоинства…

Демон сыто и довольно прищурился, осмотрелся, метнулся в сторону и вернулся с колбасками на вертеле.

— Еда. Это отдельное искусство! Я и не знал.

Эви снова царапнуло чувство вины, и вспомнился их разговор с Райли. «Но что им жрать там? — сказал Раулар. — Колючки? Вот и поползли во все стороны…» Она увидела блюдо с меренгами, выхватила его из-под носа пухлого мальчугана и протянула Дегару.

— Обязательно попробуй!

— Обязательно, — не стал упираться тот и следом за колбаской кинул в рот горсть крошечных хрустящих пирожных.

— Я так сожалею! — покаянно воскликнула Эви.

Ее совсем скрутило от стыда за человечество. Дегар удивленно замер, но потом дожевал меренги и уточнил: