— Шлем, привет. Слушай, ты как-то говорил, что у тебя тетка работает в Минздраве. Она не может достать парочку импортных лекарств. Названия я тебе могу продиктовать.

И, подождав пока его приятель взял в руки авторучку, Александров продиктовал ему оба названия.

— Записал? — уточнил он у друга.

— Записал, — последовал ответ. — Ты сейчас где?

— В больнице.

— В какой?

— В Первой градской.

— Так это же в двадцати минутах езды от моего дома.

— Знаю, и что?

— А то, что у меня сейчас компашка собралась теплая — мальчики, девочки. Помнишь, я обещал тебя с одной девушкой познакомить? Дочкой очень известного сценариста. Так вот, она здесь. И тоже не прочь тебя увидеть.

— Извини, Шлем, но мне сейчас не до этого. Через час я обещал Локтеву вернуться на базу. А ты не забудь, пожалуйста, про лекарства.

Александров положил трубку на аппарат и вернул телефон на место, не забыв поблагодарить медсестру за оказанную услугу.

19 февраля 1977 года, суббота, Усть-Каменогорск

Егор Красовский еще спал, когда в девять часов утра в его номер кто-то постучал. Протирая глаза, журналист поднялся и подошел к двери. Стучавшим оказался спортивный корреспондент газеты «Рудный Алтай» Илья Кустарев. Пройдя в номер, он даже не стал присаживаться и буквально ошарашил гостя заявлением:

— Вам лучше вернуться обратно в Москву.

— Это почему? — журналист, одевавший джинсы «Левис», привезенные ему дядей из Японии, замер в недоумении.

— Час назад мне позвонил Жданов и рассказал о вашем вчерашнем разговоре.

— И что же он вам такого сообщил?

— Если коротко: вы приехали к нам, чтобы собрать негативную информацию о Борисе Александрове.

— И вы поверили этому пьянице?

— Николая я знаю много лет, а вас вижу меньше суток.

— И отсюда вы сделали вывод, что вру я, а не он? Между тем правда такова, что он вымогал у меня деньги на водку, а я их ему не дал. Вот он и обиделся.

— Повторяю: я знаю Николая не первый год. Наговаривать на вас ему незачем. Он, хоть и пьющий, но совесть свою еще не пропил. Поэтому я еще раз настоятельно советую вам покинуть наши края.

— Никуда я не уеду! — твердо заявил Красовский.

— Ну, что же, мое дело предупредить, а вы поступайте, как знаете. Но если вам в каком-нибудь переулке начистят физиономию или, не дай бог, сломают руку, не говорите потом, что я вас не предупреждал. Здесь у нас нравы простые, рабоче-крестьянские.

— Вы мне угрожаете?

— Я вас предупреждаю. Думаете, Жданов одному мне позвонил и сообщил о ваших художествах? Так что делайте выводы.

Сказав это, Кустарев удалился.

Обескураженный этим заявлением, Красовский присел на несобранную постель и задумался. С одной стороны, предупреждение Кустарева вызвало в нем законное беспокойство за сохранность своего здоровья. Получив несколько дней назад нокаут от Александрова, журналист рисковал повторить этот печальный опыт, но теперь уже от рук местных поклонников хоккеиста. Но, с другой стороны, на кону была его профессиональная репутация. Ведь это была уже вторая попытка Красовского написать статью про Александрова и если он последует совету Кустарева, то она закончится с тем же результатом, что и первая — то есть, провально. А третьей попытки ему уже никто не предоставит.

«В конце концов, кто сказал, что слова Кустарева имеют под собой основания? Никто. А у страха обычно глаза велики», — подвел итог своим размышлениям Красовский, и застегнул, наконец, на себя джинсы.

Покинув гостиницу, журналист вышел на дорогу, чтобы поймать такси или попутку. Он собирался добраться до Дворца спорта, поскольку никаких иных адресов, связанных с Александровым, в его голове не было. Но он знал, что во Дворце до сих пор тренирует детей бывший тренер Александрова Юрий Тархин, у которого он рассчитывал не только взять интервью, но и обзавестись адресами других людей, близко знакомых с именитым хоккеистом.

Ловить попутку журналисту пришлось недолго. Уже спустя минуту возле него остановился «Москвич-412», за рулем которого сидел мужчина средних лет в болоньевой куртке.

— Вам куда? — спросил он у Красовского.

— До Дворца спорта.

— Садитесь, — и мужчина услужливо открыл перед попутчиком дверцу.

Красовский сел на переднее сиденье, удивившись тому, что водитель даже не назвал ему требуемую сумму за проезд. Но эта забывчивость очень скоро нашла свое объяснение.

— Вы журналист из Москвы? — едва они отъехали от гостиницы, спросил водитель.

— Да, а откуда вы меня знаете? — удивился Красовский.

— От Кольки Жданова, — последовал ответ, после чего произошло неожиданное. Водитель сдал автомобиль к тротуару и когда тот остановился, так саданул пассажира кулаком по лицу, что у того искры посыпались из глаз. В следующую секунду водитель так же проворно, как в первом случае, открыл дверцу и буквально вытолкнул своего попутчика из салона. После чего, отъезжая, произнес в приоткрытое окно фразу, объясняющую журналисту все произошедшее:

— Это только первое предупреждение. Второе будет серьезнее.

Поднявшись с тротуара, Красовский взялся рукой за челюсть, которая в течение недели испытала на себе уже два сокрушительных удара. В этот самый миг к журналисту подошла пожилая женщина с хозяйственной сумкой в руках и спросила:

— Вам плохо, молодой человек?

— Спасибо, все нормально, — успокоил женщину Красовский, и спросил: — Не подскажите, где здесь поблизости милиция?

— За углом, — последовал ответ, сопровождаемый жестом, указывающим дорогу.

Когда журналист пришел в отделение милиции и рассказал дежурному о произошедшем с ним инциденте, тот направил его в кабинет № 8, к капитану Анатолию Сырцову. Выслушав рассказ Красовского, капитан спросил:

— Вы хотите написать заявление?

— Конечно, хочу. Тем более, что я запомнил номер этого «Москвича» — 43–78 УКГ.

— Но почему этот мужчина на вас вдруг напал? — поинтересовался милиционер.

— Откуда я знаю? Мы только отъехали от гостиницы, как вдруг он стукнул меня кулаком по лицу и выбросил из автомобиля.

— Ни за что ни про что? — продолжал удивляться страж порядка.

— Вот именно, что ни за что.

— Так не бывает, товарищ Красовский. Вы явно чего-то недоговариваете. Может, вы не сошлись в цене?

— Цену мы на тот момент еще не обговаривали.

— Может, вы что-то сказали, что не понравилось водителю?

— Что я мог такое сказать?

— Ну, не знаю, вы же приезжий — может, что-то не лестное произнесли по адресу нашего города или его жителей.