Через двадцать минут, показавшиеся Бренсону вечностью, в кабинет в сопровождение дворецкого пришел доктор. Он осмотрел ее и подтвердил, что все указывает на жар от простуды.

– Возможно мисс заболела из-за вчерашнего дождя? Когда она пришла впервые, платье было мокро насквозь.

Резкий, яростный взгляд хлестнул по Редкинсу.

– Она была здесь вчера?

– Да сэр, – осторожно подтвердил слуга, ожидая лавины на свою голову и сожалея, что открыл рот.

– И вы не сообщили мне?

Редкинс покраснел и неловко сложил руки, не зная как себя выгородить.

– Вы приказали никого не принимать, а юная мисс не хотела называться, вот я и…

– Выставил ее на улицу в дождь?

Редкинсу осталось только виновато молчать.

– Вон! – рявкнул Бренсон. – И Редкинс, советую вам помолиться, на случай если она не… – он не стал продолжать, поскольку доктор внимательно следил за происходящим. Однако дворецкий прекрасно понял хозяина, со злостью размышляя, что же за странная особа является причиной такого заступничества его милости.

– Я думаю мисс следует перенести в более удобное место, – предложил доктор.

– Редкинс, – снова окликнул Бренсон слугу, тот едва успел скрыться за дверью.

– К вашим услугам, господин, – вложив в слова всю услужливость, которая только в нем имелась с готовностью бросился на помощь слуга.

– Приготовьте комнату, найдите лучшую горничную. И следите, чтобы все, что потребует доктор, было выполнено. И быть может, сохраните работу.

Бедный слуга только и смог, что закивать в знак согласия. Он быстро исчез за дверь выполнять поручение.

Тем временем, доктор поближе оглядел Джулию. Она выглядела бледной и никак не реагировала на попытки привести ее в чувства.

Бренсон стоял за спиной доктора продолжая себя ругать, что не может, не переживать за нее. Глупец, стоило ей прийти и упасть в обморок, и он размяк, словно щенок.

Нет, какую бы игру не затеяла эта особа, он не поддастся. То, что она сказала о своем положение, еще не повод терять рассудок. Кто знает, какие корыстные цели преследует эта бесстыдница. Может все еще рассчитывает на деньги, оговоренные брачным контрактом, видимо забыв, что для их получения следовало все же выйти за него замуж. Хвала Богу он не женился на ней – эта женщина выставила бы его ослом перед всем обществом. В том состоянии влюбленности, в котором он пребывал еще несколько месяцев назад, он бы позволил вить из себя веревки. Но это в прошлом, от того простака нет и следа. Она проклянет тот день, когда решила охотиться на него. Реванш будет за ним.

А доктор меж тем послушал сердце, измерил пульс и уже заканчивал осмотр, с подозрением глядя на пациентку.

– Вы позволите поинтересоваться кого я имею честь осматривать, ваша милость?

Бренсон невесело посмотрел на доктора и резко отвернулся от Джулии. Неохотно прозвучал ответ:

– Несколько месяцев назад мы обручились, и…

– Так это ваша невеста! – воскликнул доктор, не дав Бренсону договорить. – Тогда я понимаю почему вы рассердились на вашего слугу. Просто возмутительно не пустить будущую хозяйку на порог дома. Эти слуги иногда совсем не знают границ.

– Точно, – вяло ответил Бренсон, не зная стоит ли развевать заблуждение доктора.

– Так как же это вышло? О, не говорите – я догадаюсь. Тайная помолвка! Я прав?

Это многое объясняло, подумал Бренсон и не стал разубеждать доктора.

– Я был бы очень обязан…

– О не волнуйтесь, можете мне доверять. В моей профессии часто приходится сохранять конфиденциальность. Главное поставить эту прекрасную юную леди на ноги. У нее сильный жар, и теперь главное не допустить до воспаления легких. Я дам все необходимые рекомендации, когда ее обустроят получше. Думаю, вам следует известить ее родных о ее состоянии, поскольку в таком состоянии любые переезды и волнения могут иметь фатальные последствия.

Бренсон только согласно кивнул. Хоть как обида терзала его душу, он не собирался отпускать Джулию раньше, нежели убедиться в ее полнейшем выздоровлении.

Утро следующего дня застало Бренсона в тревожном и скверном настроении.

Целую ночь, он пытался заставить себя покинуть эту комнату, замечая, как недовольно поглядывает на него старая сиделка, вызванная ухаживать за больной, но не сделал этого. На рассвете Джулия выглядела более спокойной, и ворчливая женщина, промаявшаяся возле ее постели, захотела спуститься сменить воду на более прохладную. Бренсон пытаясь немного задобрить старуху, велел ей не спешить, отдохнуть и позавтракать. Та посмотрела с подозрением, но перечить не стала. В конце концов, ее вызвали не за тем, чтоб блюсти честь этой девицы, а за тем, чтоб ее лечить. Кроме того, лекарство, которое прислал заботливый доктор, все же помогло и для беспокойств причин пока не было. Тяжело передвигаясь, сиделка покинула комнату, оставив хозяина с больной наедине.

Бренсон сидел напротив постели, ожидая пробуждения своей гостьи. И как только солнце поднялось немного повыше, веки Джулии слабо задрожали в попытке открыть глаза. Ночью она пылала в жару, что–то бормотала, но в себя ни разу не приходила. Бренсон хотел, согласно совету доктора, известить ее родных, но не знал где она остановилась. Предположительно она должна была остановиться у сестры, но ее адреса Джулия не называла, а посылать слугу стучатся в каждый дом, смысла не было.

В результате было решено подождать. Волнение, по поводу длительного отсутствия, возможно, побудят кого-нибудь прислать справиться о ней, хотя, в конечном счете, это мало его заботило.

По истечению дня и ночи так никто и не пришел. Это заставляло строить разные предположение насчет реакции семьи на положение Джулии. А может она и вовсе ничего им не говорила? Решила взвалить все проблемы на его голову.

Пока Джулия была без сознания, эти мысли роились в голове, словно пчелы в улье. Порой душу наполнял такой гнев, что хотелось встряхнуть ее и потребовать объяснений. А порой она так тихо дышала, что вся его душа сбивалась в маленький комок нервов и страшные предчувствия заставляли губы непроизвольно содрогаться в мольбе за ее жизнь.

Все эти противоречия, в конце концов, сформировали более или менее ясный план будущих действий.

Тут дверь отворилась, и слуга тихо вручил хозяину письмо, так же тихо удалившись. Пока Джулия спала, он быстро вскрыл его и быстро прочел. Лицо перекосило от злости.

И вот Джулия зашевелилась и открыла глаза, оглядываясь еще не совсем ясным взором. Всего на секунду задержав на ней свой взгляд, Бренсон быстро поднялся с кресла и отошел к окну, встав к ней спиной, не желая показать ей свою радость из–за ее пробуждения. Он, как и накануне был облачен в темный костюм, так и не сменив его вечером. Глядя на яркое весеннее солнце за окном, Бренсон, строгим и невозмутимым голосом заговорил первым, так свободно, что никто бы не догадался, какая буря чувств, скрывается у него внутри.