на сферы наших взаимных деловых интересов, и я полностью согласен с вами в том вопросе, что управление банком должно строиться на профессионализме и репутации. Я знаком с вашей семьёй, и с сеньоритой Оливией, и сеньором Домеником у меня довольно тёплые дружеские отношения. Они часто бывают в Доме искусства, а сеньорита Оливия является меценатом и покровителем школы юных художников, и я надеюсь, что и с вами, сеньор Виго, у нас не будет никаких разногласий.

Он произнёс это тоном обычной вежливости, но, даже не вникая в суть его слов, Эмбер увидела, что эту тайну герцог не расскажет и под пытками. Между ним и сеньором Виго будто встала каменная стена. А намёк на дело чести отсекал любые попытки задавать новые вопросы, таковы уж были иберийские традиции.

−Что же, благодарю за ответ. Я ни в коем случае не прошу нарушать слово чести. Но тогда, я надеюсь, сеньор Алваро, что вы мне поможете ещё в одном вопросе.

— Да, конечно, к вашим услугам, — чуть кивнул герцог.

— Подскажите мне, что это такое, − произнёс сеньор Виго, достал из внутреннего кармана сюртука, карточку и положил её перед герцогом.

Герцог взял в руки карточку, повертел и, как ни в чём не бывало, ответил:

−Ну разумеется, сеньор Виго. Это карточка научного общества «Теолькун», которое работает здесь, в этом Доме, и изучает наследие ольтекской культуры. И я патрон этого общества. Позвольте спросить, откуда она у вас? И чем она так важна? — спросил герцог, и положил карточку обратно на стол.

Эмбер смотрела на его лицо, но на нём не было ровным счётом никаких эмоций. Эта карточка была для герцога всего лишь обычным куском бумаги. Или, быть может, герцог очень хорошо умел управлять своими эмоциями. Но его ауру Эмбер смотреть побоялась. Не то место и время, чтобы рисковать.

— Эту карточку оставил один человек, который приходил с визитом к моему отцу. И мне бы хотелось с ним побеседовать, но я не знаю, как его найти. Дона Алехандро, как вы понимаете, я спросить не могу. И я подумал, возможно, вы его знаете, вот…

Сеньор Виго достал из внутреннего кармана листок, сложенный вчетверо, развернул его и положил на стол рядом с карточкой. Это был портрет мужчины, который Морис показывал Эмбер несколько дней назад. Тот самый мужчина с уложенными помадой волосами, похожий на поэта с улицы Руж Аньес, лицо которого тогда показалось Эмбер смутно знакомым.

− Карточка принадлежала этому человеку, быть может, вы знаете, кто это? — спросил сеньор Виго так, словно был уверен, что герцог его знает. — Мне необходимо с ним поговорить.

Герцог взял в руки листок, какое−то время смотрел на него, а потом положил обратно на стол со словами:

−Узнаю руку сеньора Доменика, − он чуть улыбнулся. — Но, смею вас уверить, что вижу этого человека впервые. Если бы вы сказали, кто он и чем так заинтересовал вас, я попробовал бы помочь вам его найти, потому что сама по себе, карточка могла попасть к нему каким угодно способом. Мы прикладываем такие карточки к приглашениям на выставки по ольтекской культуре, оставляем в театре и других местах. Наше общество стремится остановить уничтожение памятников и пирамид этой древней цивилизации, поэтому мы регулярно проводим здесь выставки с новыми находками, привезёнными из сельвы. И приглашаем как можно больше людей с ними ознакомиться. Да вот, посмотрите, одна из последних.

Герцог взял из ящика стола несколько сложенных вдвое листов и протянул их своим гостям. Это был буклет-приглашение, внутри которого лежала точно такая же карточка, как та, что принес сеньор Виго.

Эмбер взяла в руки листок и принялась разглядывать. Заголовок гласил:

«Удивительные находки в сельве! Часть коллекции нефритовых обезьян — ольтекский календарь жизни человека».

И в тот же миг она вспомнила то, что именно нашла в своё последнее посещение особняка Флёр−де−Азуль. Нефритовые обезьянки, которых отец подарил ей на день рождения, точно такие же, какие были изображены в буклете.

Сердце сжалось, и листок дрогнул в руке.

−Простите, сеньор Дельгадо, у вас есть коллекция этих обезьянок? — спросила она тихо. — Очень любопытно.

−Да, разумеется, − с готовностью ответил герцог, − кстати, они прямо здесь.

Он встал, открыл шкаф, стоявший справа у стены, и достал оттуда длинную коробку. Внутри, на подстилке из тонкой стружки лежали точно такие же обезьянки, как те, которых подарил Эмбер отец, только они были большего размера.

−К сожалению, часть коллекции отсутствует, − с явным разочарованием в голосе произнёс герцог Дельгадо и поставил фигурки на стол, − а вообще, ольтеки считали обезьяну очень мудрым животным. Обратите внимание, все животные разного размера и изображены в разных позах. Каждая обезьянка соответствует примерно трём годам жизни человека. И здесь не хватает первой части, детства и юности. Вот видите, эта обезьянка с молотком, а эта держит кувшин, эта с младенцем, а у этой есть борода. Каждому периоду жизни соответствует одна из фигур, и каждая несла свой смысл. Вот возьмите в руки, посмотрите, какая точность резки, как выполнены мелкие детали! Что удивительно это всё сделано при помощи каменных орудий труда! Но мы продолжаем считать ольтеков варварами и дикарями. А ведь в этой галерее фигур скрыта огромная жизненная мудрость.

−Очень красивая работа, − негромко произнесла Эмбер, беря из рук герцога фигурку, − А откуда они? Где их нашли?

−К сожалению, записей об этой находке не осталось. Я забрал её из университета, где она пылилась в архиве вместе с бумагами и другими артефактами, найденными в сельве. И теперь я хочу привлечь внимание к этой части древней культуры ольтеков.

−Простите моё любопытство, − внезапно спросила Эмбер, гладя пальцем фигурку обезьяны,− а чем вас привлекла ольтекская культура?

— Это интересный вопрос, − с лёгкой улыбкой ответил герцог Дельгадо, − ну например тем, что эта культура полна очень интересных тайн, открытие которых, я полагаю, может перевернуть наше представление о мире. О том, как он устроен. Видите ли, я уже давно изучаю письменность ольтеков, и поверьте, как только древние тексты будут расшифрованы, мы узнаем много интересного.

−А разве ключ к письменности ольтеков не был безвозвратно утерян? — спросила Эмбер. — Как же вы сможете их прочесть?

−Вы правы, он был утерян во времена Конкисты, даже скорее сознательно уничтожен Инквизицией. Но затем, нашлись неравнодушные люди, кто смог погрузиться в исследования достаточно глубоко, и нащупать ниточку, за которую следует потянуть, чтобы расшифровать этот древний язык.

−И вам это удалось его расшифровать? — спросила