впилась в него взглядом, – то кто сильнее тебя?

Шэнь посмотрел на нее странным взглядом, а затем все его эмоции привычно скрылись за улыбкой. Теперь на нее опять смотрел лучезарный принц империи Чжао.

– Я самый слабый принц империи Чжао, ты меня с кем-то спутала, госпожа Избранная.

– И в чем твоя слабость?

– В том, что я один, – хмыкнул он, складывая их мечи в ножны. – Я не смог никого завоевать и никого не убедил встать на мою сторону.

Ей хотелось спросить, что смешного в одиночестве? Вот Чживэй была совершенно одна. Незнакомка в мире, где она была проклятой демоницей, и даже семья, которая у нее могла бы быть, погибла.

– В чем тогда сила? – ответ на этот вопрос ей хотелось знать больше.

– Если за тобой следуют люди, к которым ты не привязан. Вас объединяет цель, и в этой цели ты самое важное звено. И последователи будут готовы пожертвовать собой ради твоего благополучия.

Наступило молчание, и Шэнь поддел ее подбородок, поднимая голову.

– Ты не согласна?

– Привязанность – это слабость? – Чживэй отодвинулась. – Я ненавижу Чжао Юхэ, но хочу отомстить ему во имя любви. И ты хочешь отомстить во имя любви к семье. Разве не так?

– Мою семью любовь убила.

– Что ты имеешь ввиду?

– Нужно быть очень осторожным с теми, кто любит тебя. Любовь могущественных людей переменчива как ветер.

– А если любишь ты?

По губам Шэня вновь расползалась эта его улыбочка. Еще до того, как он сказал следующую фразу, Чживэй не сомневалась, какой она будет.

– А что? Ты влюблена в меня?

– Нет, Чжао Шэнь, я в тебя не влюблена.

– Слишком серьезно ответила она, – ухмыльнулся Шэнь. – Даже несмотря на то, что я красивый?

Шэнь нагнулся ближе к ней, предлагая рассмотреть поближе себя.

– Я должна любить тебя, потому что ты красивый? – усмехнулась под стать ему Чживэй. – Если я кого-то полюблю, то не за это.

– За что тогда?

– За благородство духа, – ответила Чживэй, надеясь закрыть этот разговор.

– Сказала она, планируя кровавую месть.

Чживэй хотела возразить, но Шэнь дотронулся пальцем до ее лба и надавил, заставляя сесть на землю.

– Медитируй, – сказал Шэнь, – хватит мечтать о любви.

– Я не…

– Тсс, – он приложил палец к ее губам, и на мгновение ей показалась соблазнительной мысль укусить его. Однако Шэнь убрал руку быстрее, чем она все-таки решилась это сделать.

Последнее, что увидела Чживэй перед тем, как очистить разум, как Шэнь устроился медитировать напротив. Он серьезно относился к медитации.

Что же касается Сяо До, то он все недели мучился от скуки, о чем охотно всем сообщал. Едва Чживэй появлялась в поле его зрения, как он непременно увязывался за ней. Она даже поймала себя на мысли, что начала оглядываться, чтобы не попасться ему на глаза. Однако темный всегда находил ее, даже если ей казалось, что она нашла уединенную поляну для медитаций.

– Мне скучно, – раздался голос над ухом Чживэй.

– Сказал он в пятнадцатый раз, – пробормотала она, невольно копируя Шэня.

– Что?

– Ничего, – Чживэй изобразила на лице широкую улыбку. – Ты хочешь, чтобы я спела тебе оперу?

– А ты можешь? – Сяо До восторженно посмотрел на нее.

– Нет, – отрезала Чживэй.

Вообще-то она могла. По крайней мере, та прошлая девочка, которая уже умерла.

Сяо До разочарованно вздохнул и жалобно посмотрел на нее. Когда он опять открыл рот, Чживэй ухватила его энергетический поток и притянула к себе.

– Только попробуй сказать еще раз, что тебе скучно…

Она не закончила свою угрозу, однако Сяо До скривился в притворном ужасе и закрыл рот руками, после чего невнятно прошамкал.

– Как скажете, госпожа Злодейка.

– Больше не госпожа Свобода? – хмыкнула Чживэй, отпуская его поток, о чем сразу пожалела. Сяо До воспринял это как приглашение присоединиться и устроился рядом с ней.

– Свободен я уже давно, а угрожаешь ты мне впервые.

– Угхм, – промычала Чживэй и вернулась к медитации.

К счастью, Сяо До понял ее сигнал и тоже успокоился.

– Мне нечем заняться, – спустя несколько минут раздалось у нее над ухом.

Чживэй судорожно выдохнула. Кажется, она переоценила понятливость нового друга.

– Мне есть чем заняться, – отрезала Чживэй.

– А мне нечем, – жалобно посмотрел он на нее.

– Ты поразительно упертый.

– Я знаю, – Сяо До горделиво приосанился.

– Медитируй.

– Не хочу.

– Поговори с кем-нибудь.

– С кем? С Молчуном? Я уже разговаривал. И знаешь, что?

– Что?

– Он не ответил.

Сяо До так искренне возмутился, что Чживэй невольно издала смешок.

– Да и слушать он готов только тебя. Когда я с ним заговариваю, он смотрит на меня секунд пять, затем его взгляд стекленеет… Вот как у тебя! Слушай меня! А потом он разворачивается и уходит.

Чживэй и правда отвлеклась на свои мысли. Что делать с Молчуном, когда они приступят к воплощению плана?

– У тебя есть подруга для разговоров, – напомнила Чживэй.

– Лин Цзинь – лучший человек в мире, но ты слышала от нее хоть одно слово, которое ее не просили говорить?

Сяо До трагично сгорбился, а Чживэй усмехнулась.

– Что насчет Шэня? С ним есть о чем поговорить.

– Да, но…

Он внезапно смешался.

– Беленький – враг. Обаятельный, но враг. Я боюсь подпасть под его обаяние.

– А под мое не боишься?

Чживэй наклонилась к нему, изображая одну из чарующих улыбок Шэня. Сяо До развеселился в ответ.

– Прости, тебя я просто боюсь.

– Страх из тебя так и сочится, – покачала головой Чживэй, возвращаясь на место. – Почему ты меня боишься?

– Однажды я видел императора. И я подумал, он способен на великие вещи. Великие и ужасные вещи.

– Я никогда не выберу жестокость, если мне оставить выбор, – более резко, чем следовало, сказала Чживэй. Ей захотелось немедленно подловить его, уравнять их возможность на жестокость. – Что насчет тебя? Если Лин Цзинь будет в опасности.

– Я сделаю все ради ее спасения, – твердо сказал Сяо До.

– …убьешь ради нее.

– …пожертвую собой ради нее.

Они сказали эти фразы одновременно, фраза Чживэй прозвучала утвердительно, а Сяо До решительно.

– Видишь, я прав, – усмехнулся Сяо До.

– То есть, не убьешь ради нее?

– Убью, но я не буду этим наслаждаться.

– Надеюсь, теперь тебе не скучно? – прервала неприятный разговор Чживэй. – Я хочу вернуться к медитации.

Может быть, Сяо До прав, и она способна на бессмысленную жестокость, но Чживэй устала от пустых разглагольствований. Можно бесконечно рассуждать о философии добра, но правда была такой, что жизнь Чживэй не стоила и монеты. По мнению империи Чжао, ее душа и тело не принадлежали ей, а распоряжаться ею мог законно абсолютно любой человек империи.

И