одного из столбов сидел мальчишка лет десяти в лохмотьях и с протянутой рукой. Его лицо и грудь были покрыты серой чешуей, какая когда-то была у Дамиана. Заметив мой интерес, он тут же заголосил:

— Миледи, подайте монетку!

— А ну пошел отсюда! — прикрикнул на него один из торговцев и, вырастая передо мной, угодливо спросил: — Что миледи сегодня ищет? Редкие ткани? Пряности? Быть может, жемчуг?

— Ничего не надо, спасибо, — я отвернулась от торговца и снова посмотрела на мальчишку. — Как тебя зовут? — спросила я.

— Росс, — ответил тот.

— Не обращайте на него внимания, — снова вмешался торговец. — Он хворый. В последнее время их столько развелось…

Хотя мальчишка был совсем еще ребенок, его болезнь была на куда более поздней стадии, чем у Дамиана. Теперь, присмотревшись, я заметила, что и щиколотки его были покрыты чешуей.

— В приют иди! — прикрикнул на него торговец, — не отвлекай уважаемых людей. Итак, миледи…

Он коснулся было моего локтя, но я отдернула руку.

— Ваш товар меня не интересует, — отрезала я. — Росс, пойдем со мной.

Во взгляде мальчика зажегся вопрос «Куда?», но подскочив на ноги, он широко улыбнулся:

— С вами хоть на край света.

— Покажи мне, где приют, — попросила я.

Мальчишка пошел вперед, и я за ним.

Навязчивый торговец остался позади, но я услышала, как он кому-то пожаловался:

— Принял ее за благородную.

— Это опаленная же, они все странные, — ответил ему кто-то.

Росс свернул в переулок и показал пальцем на покосившийся двухэтажный дом с черепичной крышей. На фоне остальных он смотрелся самым приличным.

— Зачем вам приют, миледи? — все же спросил мальчишка.

— Ты один там с серебрянкой или вас много? — поинтересовалась я.

— Все практически, — ответил Росс. — Но нам не разрешают выходить на люди. Я вчера ночью сбежал и назад не пойду.

В подтверждение своих слов он остановился посреди переулка.

— Если вам надо, то дальше сами, — он скрестил руки, и я увидела серые пятна на его предплечьях.

— Не волнуйся, я не заставляю тебя идти обратно, — миролюбиво сказала я. — Но хочу кое-что проверить. Ты позволишь?

Я вытянула ладонь и коснулась чешуи на его предплечье. У меня не было четкого плана, больше работала интуиция. Закрыв глаза, я сосредоточилась.

— Щекотно! — парень усмехнулся, но тут же испуганно спросил: — Что это?

Я открыла глаза. От моей ладони шло белое свечение. Похожее на то, что было тогда между мной и Дамианом, только не такое яркое.

— Не бойся, — проговорила я.

Росс было дернулся, но тут же взял себя в руки. Явно храбрый паренек. Света стало больше. Я почувствовала жжение в груди, перетекшее на кончики пальцев. Так, словно во мне была какая-то сила, которая сейчас выходила.

Росс уставился на меня в изумлении, распахнув голубые глаза. Серая кожа на его лице начала бледнеть и постепенно обретать здоровый вид. Чешуйки разгладились и исчезли.

Я отпустила его руку. Росс посмотрел вниз и, охнув, снова поднял глаза на меня.

— Как вы это сделали? — воскликнул он.

Его предплечья, грудь и даже ноги теперь выглядели, как у мальчишки его лет.

— Скажи, ты чувствуешь что-то необычное? — спросила я, помня, что Дамиан не просто исцелился от серебрянки, а стал драконом.

— Что я теперь здоров? — Росс подпрыгнул на одной ноге и, подскочив ко мне, неожиданно поцеловал в щеку. — Миледи, вы спасли меня! Как ваше прекрасное имя?

— Анриетта, — я улыбнулась.

— Пойдемте со мной, Антриетта, — он схватил меня за руку и потянул в сторону приюта. — Нас там таких еще много.

В дверях нас встретила хмурая женщина в грязном переднике с опухшим, замученным лицом. Почему-то в таких местах всегда работали только такие, хотя казалось бы, заняты благороднейшим делом — помогают больным сиротам.

— Ты кто такой? — прикрикнула она, увидев мальчишку на пороге.

— Агата, это я, Росс, — он отвел в сторону рваный ворот, — я исцелился.

Женщина нахмурилась и посмотрела на него с подозрением.

— Что значит — исцелился?

— Она, миледи, — он схватил меня за руку, словно боясь, что я сейчас исчезну. — Она волшебница.

Агата перевела взгляд на меня.

— Вот только опаленных нам не хватало, — пробурчала она.

— Я могу помочь, — я шагнула вперед.

— Но я не могу вас впустить, — Агата скрестила на груди массивные руки.

— Почему? — я удивилась.

— Не велено, — отрезала она. — Росс, раз исцелился, пусть идет в другой приют. Тут только для детей с пепельной хворью.

Ох, как мне захотелось отпихнуть эту Агату и влететь внутрь! Тоже мне нашлась вахтерша! Не пущать важнее, чем жизни детей.

— А кто вам велит или не велит? — поинтересовалась я, стараясь сохранять спокойствие.

— Начальство, кто, — она скривилась, — но они сюда не захаживают. Последний раз в том году были.

Я попыталась уговорить ее пустить меня все равно, но невидимое и безалаберное начальство оказалось важнее. Логика, конечно, как у почтальона Печкина с его посылкой…

Пока мы с Агатой пререкались, Росс сиганул куда-то в сторону и прокричал в открытое окно:

— Миледи исцелит каждого, до кого дотронется!

Жадные до жизни мальчишки едва не сбили Агату с ног и, высыпав на улицу, окружили меня плотной стеной. Женщина принялась на них кричать, даже кого-то схватила за шиворот и попыталась вернуть в приют, но остальные ее вполне успешно игнорировали.

Ко мне тянулось сразу столько рук, что в первое мгновение я, признаться, растерялась.

— Так, по очереди! — чуть повысила я голос и положила ладонь на лоб самого активного мальчика.

Все замерли, как завороженные, наблюдая за белым светом, исходящим от моей руки. Даже Агата выпустили свою жертву и уставилась на меня, приоткрыв рот.

— Теперь я! Нет я! — зашумели ребята, когда первый был успешно вылечен.

— Вот что, дети, — Агата неожиданно подобрела, — давайте-ка уйдем с улицы. Лучше это в приюте.

Мы прошли в просторное помещение с разбросанными по полу тюфяками на которых, по-видимому, дети и спали. Здесь Агата организовала-таки очередь, и каждый из сирот подходил ко мне по одному.

В начале мне казалось, что запас магических сил неисчерпаем. Я даже испытывала что-то вроде эйфории каждый раз, как мои руки начинали светиться. А видеть радость на лице ребенка — и вовсе непередаваемое удовольствие. Вот только с каждым последующим пациентом я постепенно начинала уставать. Моя сила как будто убывала.

И я бы, наверное, выбилась из сил, если бы перед глазами не всплыли воспоминания о Дамиане и нашем времени на острове. Стоило мне подумать о своем драконе, как в груди тут же что-то загорелось. Я вскинула голову и, воспряв духом, продолжила целительствовать. А образ Дамиана невидимкой словно стоял рядом