и спросил: как исправить совершенное зло, то чтобы вы ему ответили?

– Ему не пришлось бы спрашивать, я всегда предупреждаю сразу. И тебе скажу тоже, что и всем им. Добро непременно побеждает зло. Стань по-настоящему счастливой, и связь оборвется. Другого способа нет.

Слова Берты удивили Соню. Неужели так легко победить магию зеленой бутылки? Рано или поздно счастье приходит в дом почти к каждому человеку, нужно только подождать… Но потом она поняла, какая сила содержится в этом противодействии. Тот, кто воспользовался таинственным даром Берты и пожелал зла другому, навсегда лишает себя счастья. Иначе его старания станут бессмысленными и рассыплются в пыль.

Какого это – жить и бояться собственного счастья, постоянно гнать его прочь?

Не страшное ли это наказание?

И не страшнее ли оно утраченных бед?

«Зачем же они поступают так?.. Неужели их сердца настолько черствы?»

Но ей-то не нужно бояться счастья. Наоборот, она с радостью примет его! И незнакомка с каштановыми волосами станет свободной. Да, горести вернутся к ней – Соне, но их можно преодолеть, и будут ли они столь трагичными, если ее собственное счастье каждый день станет согревать душу? Оно прогонит зло, не подпустит его близко.

– Стань счастливой, – повторила Берта.

– Это кажется не слишком сложным, – чуть задумчиво ответила Соня.

– А ты попробуй, и мы узнаем. – Темные глаза блеснули.

К сожалению, нужно было возвращаться. Николай Степанович мог уже волноваться, да и Оля не любила надолго оставаться одна, многое зависело от ее настроения. Уже подойдя к лестнице, Соня все же вернулась в комнату и спросила:

– А почему пять лет назад вы разрешили мне взять бутылку?

– Этого захотело Великое Равновесие, – просто ответила Берта.

Трудно представить, что к вечеру солнце засветило ярче, но сворачивая на свою улицу, Соне казалось именно так. Шаг стал легким, и будто за спиной выросли крылья – невидимые, пока еще маленькие, но очень крепкие.

«Только бы не опоздать на ужин… Надеюсь, Николай Степанович не будет сердиться».

В нос влетел ароматный запах булошной, мелькнули перчатки и шляпы в витрине небольшого магазина, затем блеснул указатель с названием переулка. А вот и угол дома, ступеньки…

– Оля несколько раз спрашивала о вас, она сейчас сильно взволнована. У нас же гости. – Лиза приняла зонтик и улыбнулась. – На ужин неожиданно приехал давний друг Николая Степановича – Лев Григорьевич Муромов, помните, он три года назад подарил на день рождения Оли целую корзину роз? Он вырастил их в своем поместье.

– Да, помню, цветы были необыкновенно красивые и пахли волшебно.

– Лев Григорьевич приехал с внуком. Поторопитесь, уже накрывают на стол.

Желая поприветствовать гостей, Соня сразу устремилась в гостиную. Николай Степанович с Олей расположились в креслах и сидели лицом к двери, а Лев Григорьевич и его внук устроились правее, на диване – взгляд сразу цеплялся за рослые и крепкие фигуры.

– Вечер добрый, – произнесла Соня.

Гости поднялись и повернулись к ней.

Потребовалось несколько секунд, чтобы в высоком молодом человеке узнать незнакомца, спасшего ее в доме графини Платоновой. Широкие плечи, осанка, поворот головы, руки…

«Значит, и волосы, и борода у него рыжие», – пронеслась мысль, и Соня постаралась сохранить внешнее спокойствие, потому что уговорить сердце не колотиться столь быстро, не получилось бы.

– Соня, мы тебя заждались, – добродушно сказал Николай Степанович. Он явно был рад встрече с другом.

– Вечер добрый, – произнес молодой человек и кивнул.

«Нет… Этого не может быть… Не может быть…»

Соня качнулась и внутренне сжалась, стараясь справиться с новой волной обжигающих чувств. Она знала этого молодого человека… И еще как знала!

До вдоха и выдоха, до каждого резкого движения, до крика и шепота.

«Не может быть…»

Перед Соней стоял и широко улыбался, получая удовольствие от ее смятения, Лешка Соловей.

Глава 18

Дом Матвея я помнила хорошо, а вот этаж и квартиру – нет. Звонить отцу по этому вопросу я, конечно же, не стала, а просто понадеялась на интуицию и добрых соседей. Бутылка не оставляла выбора, мне требовалась ее история с деталями и мельчайшими подробностями.

Бесспорно, существовала вероятность ошибки, совпадения, к тому же Элина могла что-то напутать или все же оказаться талантливой актрисой, преследующей неведомые мне цели. Но я должна была докопаться до истины. До любой. Докопаться и успокоиться. И в глубине души все настойчивей звучала странная музыка: протяжная, но вовсе не тревожная. Будто зов какой-то… Наверное, поход к Элине стал для меня определенным потрясением, и теперь придется приложить некоторые усилия, чтобы выровнять неустойчивое настроение.

О бутылке я знала не так уж и много. Ее нашел на кладбище друг Матвея – Сашка. Были и другие бутыли, но они куда-то подевались. И все. С таким объемом информации, каши не сваришь.

Я понимала, что, по сути, нахожусь в абсурдном положение. Как, например, приехать к Матвею и произнести: «Привет. Помнишь меня? Я жила у тебя недолго. Кормила кенара, поливала кактус и ела зефир… У меня проблемы. Не слишком серьезные, но лучше их устранить. Понимаешь, пять лет назад я случайно вынула из твоей бутылки беды, и вот теперь они мешают мне жить. Если не трудно, подскажи, как это исправить?» В лучшем случае Матвей посоветует обратиться к квалифицированному врачу, а в худшем – захлопнет дверь перед моим носом. Или посмеется. И, возможно, будет прав.

Но оставалась надежда, что проблема решится просто, и для храбрости я старалась настроиться именно на такой вариант.

К дому я подходила медленно, оглядываясь, вспоминая детскую площадку, коричневые скамейки возле подъездов, длиннющую тощую березу, выросшую за пять лет еще больше, неровную клумбу, напоминающую растекшийся блин. Тогда была весна, а теперь – лето. Кругом зелено и ярко.

Матвей мог отправиться на очередные раскопки. Или у него отпуск. Что ж, придется приехать еще раз, а потом еще….

А, если он сменил работу? «Суббота, десять часов утра – есть шанс его застать».

Подъезд я узнала. Этаж или восьмой, или девятый, или десятый. Стены недавно перекрасили и почтовые ящики тоже. Вдохнув запах краски, я зашла лифт, чуть помедлила, прислушавшись к внутреннему голосу, выбрала десятый и не ошиблась. Вот она – темная зеленая дверь под номером сорок два…

В подобных случаях нужно действовать быстро, иначе победу может одержать притихшая трусость. Я нажала кнопку звонка и отступила на шаг, будто дверь была живая и могла, как минимум, открыть глаза и зевнуть.

Каким стал Матвей? Сбрил ли бороду? Любит ли по-прежнему светлую одежду? Остался ли таким же веселым? Женился или нет?

За пять лет жизнь человека может