нельзя же рассказывать про зеленую бутылку и скопившиеся во мне несчастья.

Странно, чем дальше я удалялась от Москвы, тем спокойнее мне становилось. И уже не так страшно было вновь появиться в жизни Матвея. Набравшее силу любопытство перекрывало все остальное, улыбка растягивала губы, и я отворачивалась к окну, желая скрыть от пассажиров электрички свое трепетное волнение.

Дачные участки расположились островками с двух сторон утоптанной пыльной дороги, и то сливались, то отдалялись друг от друга. Яблони, вишни, березы, сирень тихонько шумели, доверяя листву легкому ветру. Я шла бодро, выхватывая взглядом номера домов, чувствуя, как сердце учащает ритм в ожидании встречи…

Глава 19

Участок Даши и ее мамы тянулся к лесу, и поэтому не выглядел широченным. С левой стороны утопал в зелени рядовой дачный дом желтого цвета, с открытой верандой, трубой и забавным флюгером в форме петуха. Справа выстроились три домика: одинаковые, темно-коричневые, с современными белыми пластиковыми окнами. Небольшая кухонька и комната – наверняка, это все, что вмещало в себя гостевое пространство, но рыбакам вряд ли требовалось большее, тем более что речь шла об удобном отдельном жилье вблизи щедрых озер.

Калитка скрипнула за моей спиной, и почудилось, будто теперь я совершенно отрезана от остального мира, я перенеслась на необитаемый остров, на котором… мне придется выживать?

Коротко улыбнувшись, а прошла вдоль новых домов. От третьего несся стук молотка, и сразу стало ясно, куда двигаться дальше. Но я не торопилась, я вдыхала ароматный воздух и мысленно повторяла: «Нечего волноваться, мы же вообще старые добрые друзья, подумаешь, пять лет не виделись… Вспомнит же он меня…»

Впереди маячили заброшенные грядки, а за ними, скорее всего, мать Даши сажала картошку. Цветы кругом только многолетние: розы, уже отцветшие пионы и ирисы, стойкие ярко красные и белые лилии, нежные сиреневые флоксы.

– Красиво, – тихо произнесла и подошла к третьему домику.

Первая ступенька, вторая… Я открыла дверь и, как и ожидала, оказалась в небольшом помещении, где около узкого окна влезло бы самое необходимое для кухни, включая скромный стол. А противоположная стена вполне подходила для вместительного шкафа, куда удобно убирать верхнюю одежду и обувь.

Дверь в комнату была распахнута, и я просто сделала несколько шагов.

Матвей стоял ко мне боком. Загорелый, лишь в шортах и кроксах. Футболка небрежно свисала с табурета, на полу царил бардак из опилок, больших и маленьких досок. Взгляд выхватил инструменты и пластиковую бутылку с водой на подоконнике.

Нет, Матвей не стал другим, все такой же стройный, сильный, уверенный, высоченный. Правда, с тех пор я подросла, но разница между нами все равно оставалась приличной. И борода никуда не делась, вот только чуть-чуть подстричь бы ее не мешало. Видимо, проживая в одиночестве, Матвей не слишком о ней заботился.

Он взял следующую доску, подошел к стене и резко обернулся.

Да, меня вполне можно было назвать Великой Неожиданностью…

– Привет, – сказала я, не зная, обращаться на «ты» или на «вы».

– Привет, – ответил Матвей, забыл про доску, потянулся к футболке, но потом передумал одеваться и подошел ко мне. – Заблудилась? – Челка съехала на лоб, и он провел рукой по волосам.

«Лучше бы он надел футболку», – мгновенно пролетела первая обжигающая мысль.

Я хорошо помнила, какое впечатления в детстве произвели на меня мышцы Матвея. Теперь история повторялась, и мне пришлось поднять голову и встретиться с ним взглядом, чтобы избежать смущения. Но голубые глаза смотрели пристально, и особо легче не стало.

– Нет, – наконец, выдохнула я и окончательно и бесповоротно превратилась в девочку-подростка, отправленную отцом в чужую квартиру поливать кактус и кормить маленькую добрую птичку.

– Уже хорошо, – ответил Матвей и улыбнулся. – Тогда поинтересуюсь: какими судьбами? Дом снять? Первый, в принципе, уже готов, но я в него только часть мебели перенес. Подойдет?

Он меня не узнал… И, конечно, в этот момент мне нужно было отрицательно покачать головой и сказать: «Нет, спасибо. Я – Дина Овсянникова. Помнишь, жила в твоей квартире? У меня вот бутылка в сумке, сейчас достану…» А потом сразу, не медля, задать интересующие меня вопросы, получить ответы и умчаться обратно в Москву. Но мозг будто укутали ватным одеялом – не достучаться и не пробиться, и через пару секунд я услышала свой голос:

– Подойдет.

«Я останусь только на одну ночь, отдохну. Здесь каждое дерево лечебное, природа же… Прислонюсь, и буду беды изгонять и заодно забуду все плохое, – попыталась я оправдаться хоть как-нибудь, не веря, что приняла такое решение. – А завтра обязательно расскажу, кто я. Или Матвей вспомнит меня сам».

– А вещи где?

– Я без вещей.

– Спешно пришлось уехать? – Улыбка стала тоньше.

– Да, – кивнула я и, вживаясь в роль, спросила: – а сколько будет стоить проживание?

Матвей развернулся ко мне спиной, подошел к табурету, взял футболку и натянул ее. Он явно медлил с ответом, решая, какую сумму назначить, и я отчего-то забеспокоилась, что она окажется слишком высокой.

– Если ты будешь готовить мне завтрак, обед и ужин, а потом еще мыть посуду, то живи бесплатно. Кстати, ты готовить-то умеешь? – И Матвей посмотрел на меня так, будто пытался определить по внешности, справлюсь я со сковородой и куском мяса или нет.

Готовить я умела стандартные блюда: жареная картошка, котлеты, омлет, борщ, курица в кляре… Что-то получалось лучше, что-то хуже. Как у всех. Плов, например, никогда не удавался. Но почему Матвей отказался от денег?

– Готовлю я вполне нормально.

– Вот и отлично, занимай первый дом от калитки. Кровать там уже есть, белье потом принесу. Как тебя зовут?

– Дина.

– Матвей.

Только оказавшись на свежем воздухе я немного отошла от шока и смогла понять, что произошло: мозг меня предал.

«Здесь очень хорошо. Пожалуй, останусь на несколько дней», – полетело сообщение к бабушке.

Первый дом по планировке ничем не отличался от того, где мы разговаривали с Матвеем. Но при входе стоял стол с двумя стульями, дальний угол в комнате занимала кровать, рядом – кресло и узкий шкаф-пенал, и еще имелась небольшая печка. Однако на полку шкафа я могла положить лишь свою сумку с кошельком, пачкой одноразовых носовых платков и зеленой бутылкой, заботливо завернутую в бумагу для выпечки.

– И как ты собираешься завтра чистить зубы? – спросила я себя, глубоко вздохнула и села на край кровати.

Я уже давно не совершала подобных безумств, и мне требовалось хорошенько подумать, что делать дальше и когда сказать Матвею правду.

«Завтра к обеду и скажешь», – с легкостью посоветовал внутренний голос, но я промолчала в ответ.