Сижу у костра, думаю о тебе.

Мечтаю о завтрашнем вечере <3

Секундой позже пришло сообщение от Марли:

Завтра еду с Эдом и Дебби на Министерс-айленд. Как хочется зайти к тебе в гости! Скучаю. Скорей бы настал завтрашний вечер!

Мои щеки запылали. Костер тут был ни при чем.

Я убрал телефон в карман, встал и пошел к палаткам, продолжая улыбаться. Завтрашний вечер обещал стать фантастическим.

29. Марли

На следующий день, прогуливаясь перед коттеджем в ожидании Эда и Дебби, я опять превратилась в комок нервов. Сколько ни твердила себе, что ничего страшного не будет, но уже за десять минут до назначенного времени принялась суетливо расхаживать взад и вперед у входа. Солнце стояло в зените, по небу тянулись редкие облачка; приятный бриз с моря охлаждал мое разгоряченное от волнения лицо. Я смахнула со лба прядь волос и вдруг задержала взгляд на ладони. Какой у меня цвет кожи? Золотисто-коричневый. Впервые я не дала ему определения «чужой», «не такой, как у всех» или «экзотический». За всю жизнь я не встретила ни в школе, ни среди друзей, ни среди соседей ни одного человека, кто выглядел бы подобно мне. Оттенок кожи недостаточно темный, чтобы относить себя к чернокожим, и недостаточно светлый, чтобы не выделяться среди белых. Так вот и вышло, что я не принадлежала ни к одной расе; впрочем, мои белые бабушка с дедушкой не заостряли на этом внимания. Зато теперь… теперь, кажется, цвет кожи для меня не столь важен. В конце концов, я отличаюсь также и от Аннабет, Эда и Дебби. Я – это просто я. Это нормально. Вот оно, освобождение!

Дряхлая темно-зеленая «Тойота», взвизгнув тормозами, остановилась у коттеджа. Дебби помахала мне через открытое окно. Я поспешно забралась на заднее сиденье.

– Готова к путешествию в прошлое? – спросил Эд, после того как я поздоровалась с ними обоими.

– Еще как готова!

По воскресеньям на Министерс-айленд царил обычный ажиотаж; нам пришлось пристроиться в хвост длинной очереди, чтобы попасть на остров. Сотрудники музейного комплекса «Резиденция Ван Хорна» носились среди ожидающих въезда машин, взимая плату за посещение, чтобы ускорить процесс.

Дорога на остров уже не показалась мне фантастической, как в первый раз, – с тех пор я часто пересекала отмель. Хотя все равно восхищенно смотрела в окно и не выпускала остров из виду. Теперь он приобрел для меня совсем иное значение.

Мы оставили машину на парковке для посетителей усадьбы Ковенховен, также переполненной. Однако не присоединились к основному потоку туристов, направлявшихся к бывшей летней резиденции сэра Уильяма Ван Хорна, памятнику девятнадцатого века. Мы миновали огромный особняк, сады, ветряную мельницу и амбар, чтобы пройти по следам своих предков. По следам подлинной истории этих мест, истории, которая началась задолго до того, как сюда вторглись европейские поселенцы и отобрали землю у коренных жителей.

– Большинство людей не знает, какие сокровища таит в себе остров, – пояснил Эд. – Они интересуются только тем, что лежит на поверхности. – Он многозначительно покосился на внушительный особняк с каменным серым фасадом.

По мере удаления от громких разговоров, детских криков и лая собак мы все больше погружались в тишину близлежащей рощицы. В приятном молчании мы шли рядышком друг с другом. Я подумала о Джеке, который где-то неподалеку обучает ораву шестилеток разжигать костер и читать на земле следы животных и птиц, и невольно улыбнулась. А вот при мысли о предстоящем вечере сердце возбужденно затрепетало. Наконец расскажу Джеку о своих планах. Однако сперва нужно пройти по собственным следам.

Спустя короткое время мы достигли юго-западной оконечности острова.

Перед нами раскинулась просторная поляна, однозначно таившая в себе нечто особенное. Уже с первого взгляда я определила, что здесь проходили раскопки. Подойдя ближе, различила несколько углублений в земле, где сохранились остатки четырех различных жилых строений. Мой пульс участился.

– Этим находкам более тысячи двухсот лет, – гордо пояснил Эд. – Одно из множества доказательств того, что пассамакуодди жили здесь уже с давних времен.

Дебби отошла чуть в сторону, опустилась на корточки и указала на расчищенную площадку, которую усеивали раковины моллюсков.

– Археологи идентифицировали это как так называемые кухонные остатки. Доисторическое место свалки пищевых отходов, если выражаться более понятно. Останки моллюсков и ракообразных указывают на то, что когда-то обитатели здешних мест во время отлива занимались ловлей рыбы и сбором морепродуктов – то есть наши предки, вероятно, оборудовали на острове зимнее поселение. Как известно, они обычно кочевали с места на место, каждый сезон переселяясь туда, где было проще раздобыть пропитание.

Я благоговейно повернулась вокруг себя. От мысли, что мои предки больше тысячи лет назад стояли на том же самом месте, по спине пробежали мурашки. Я ощутила связь с древним поселением. С людьми, которые когда-то здесь жили, ловили рыбу, смеялись и любили.

Пусть я выросла без этого знания и без ощущения этой связи, стремление выяснить больше усиливалось. Конечно, история всегда вызывала мое любопытство и пробуждала жажду знаний. Однако на сей раз дело касалось не просто какого-то исторического события, описанного в книге из университетской библиотеки. Речь шла о народе, потомком которого я являюсь. О народе, который вследствие жестокости вторгшихся на континент европейцев едва не исчез. О народе, который доныне борется за справедливость, за признание своих законных прав на землю и за искупление совершенных в прошлом преступлений.

Дебби положила руку мне на плечо и вернула в состояние «здесь и сейчас». Только теперь я обнаружила, что сжала ладони в кулаки. Поспешно расслабила пальцы и глубоко вдохнула.

– Побывать здесь – своего рода эмоциональный опыт, верно? – мягко спросила Дебби. Я кивнула, не в силах говорить. – Тоже всякий раз испытываю нечто особенное. – Она подарила мне улыбку, и в ее темных глазах что-то вспыхнуло. Понимание. Сочувствие. Солидарность.

– Если задержишься здесь еще на какое-то время, мы покажем тебе другие аналогичные объекты. И возможно, кое-какие священные места, о которых мало кому известно.

Я уловила в словах Дебби скрытое послание. Если буду достойна. Если докажу, что для меня все это серьезно. Я твердо решила не подвести ее.

Мы побродили еще некоторое время по местам раскопок и осмотрели их как следует, а затем той же дорогой вернулись обратно.

Конечно, посетили и усадьбу Ковенховен – там как раз проходила выставка, которая предоставляла информацию не только о жизни бывших собственников дома и об их владениях, но и о доисторических находках на острове. Дебби с Эдом целенаправленно повели меня в дальнюю часть музея.

Эд показал на плетеные корзины, выставленные в витринах.

– Пассамакуодди до настоящего времени не утратили искусства плетения. Дебби с ранних лет училась у своей матери, а если ты когда-нибудь заглянешь к нам домой, то увидишь большое собрание бабулиных корзин. Она поставила перед собой задачу передать нашу традицию новым поколениям.

Я благоговейно кивнула и окинула корзины новым взглядом. В тот же миг меня пронзило воспоминание. Передо мной стояла мама; мы с ней находились в супермаркете, в отделе фруктов, и рассматривали яблоки. На локте у мамы висела плетеная корзина. Корзина, так похожая на выставленные в витрине. Я подергала маму за брюки – просилась посадить меня в тележку. Она улыбнулась, положила в корзину яблоко, а потом подняла меня.

Воспоминание быстро померкло. Осталось лишь ощущение пустоты, как всегда, когда мама неожиданно наносила мне визит из прошлого. На этот раз я рассмотрела ее более отчетливо, чем обычно. Не только расплывчатый контур лица – но и темные глаза, брови, узкие губы, чуть тронутые помадой…

Я проглотила комок в горле и несколько раз моргнула. Поиски своих корней разбудили нечто большее, чем я могла ожидать. Пусть я никогда не разыщу маму, но она все равно будет занимать место в моем сердце. Однако теперь она разделила его с другими людьми – с которыми судьба свела меня здесь.

Эд с Дебби дали мне столько времени, сколько нужно, чтобы осмотреть всю выставку и прочесть все информационные таблички. Я задавала много вопросов, и они рассказывали то, что знали сами. Меня удивило и обрадовало, что пояснения были напечатаны не только на английском и французском, официальных языках Канады,