Василиса знала своего супруга еще лучше, поэтому не сдержалась и громко ахнула:

– Это уже ни в какие рамки не лезет! Их-то за что вы с маменькой прикончили?

– Нет-нет, – запротестовал Михаил. – Не смей подозревать мою мать – эту святую женщину! С твоими любовниками разобрался я сам! Один! Она ни о чем не знала.

– Но почему ты их убил?

– А зачем они возле тебя крутились? Может, мне это неприятно было. Может, я ревновал! Любой мужчина на моем месте боролся бы за свою женщину. Если хочешь знать, я совершил эти убийства из любви к тебе!

– И отраву вместо водки Спицыну подсунул тоже ты?

– Я!

– Ты принес ее с собой, и это не было сиюминутным порывом. Значит, ты сознательно шел на убийство.

– И чего?

Михаил не видел в своих поступках ничего зазорного. И Саша даже подумала, а все ли в порядке с головой у этого типа?

Василиса такими риторическими вопросами давно уже не задавалась, она стремилась к конкретике.

– Ну ладно Спицын, – сказала она, – тут я еще могу тебя понять. Приревновал, ладно. Но Антон? С ним у меня все было давно кончено. Ему ты водку зачем подсунул?

– Антону я водку и не предлагал. Он сам стянул из палатки вторую бутылку с отравой и стал случайной жертвой.

– Но Антон после этого угощения счастливо выкарабкался. А умер он уже позже.

– Не мог же я допустить, чтобы он меня разоблачил. Он же видел, кто принес Спицыну водку. После больницы явился ко мне и начал меня этим шантажировать. Пришлось его ликвидировать. Не мог же я допустить, чтобы он встал у меня на пути, когда впереди меня ждет такое богатство!

– Погоди, но если убийцы Антона и Рыжикова действовали настолько схожим образом, что у следствия даже возникло предположение, что и там, и там орудовал один человек, то получается, что этот человек – ты? И получается, что и Рыжикова тоже убил ты?

– Я!

– Боже мой! – воскликнула шокированная Василиса. – А его-то за что? Уж Рыжиков никогда моим любовником не был!

– Страшное невезение. Мужик оказался не там и не в то время.

– Другими словами, он явился к Спицыну, когда ты его там поил паленой водкой?

– Сунулся ровнехонько в тот момент, когда Спицын первый стакан опрокинул. Он еще не был пьян и принялся объяснять Рыжему, какой я в отличие от Василисы хороший человек, потому что принес ему водку, а она, напротив, водку от него зажала.

– Ты притащил сразу две бутылки, – задумчиво произнесла Василиса. – Почти полтора литра! Но это слишком много для одного человека. Такое количество рассчитано минимум на двоих.

– Так и было.

– Ты хотел, чтобы мы со Спицыным вдвоем выпили эту водку. Выпили и умерли! И тогда тебе не пришлось бы переживать из-за страховки! Ты уже тогда хотел убить меня, и ревность тут совсем ни при чем. Твоей жертвой должна была стать я, а вовсе не Спицын с Рыжиковым и Антоном!

– Ничуть не жалею, что расправился с ними всеми. Они того заслуживали. А теперь возьмусь и за тебя. Отвечай в последний раз, согласна ты жить со мной, как и раньше?

– Как я могу жить с тобой, как раньше, зная, что ты хотел меня убить? А если тебе покажется, что я слишком плохо тебя содержу? И ты вновь решишь использовать страховой полис или еще чего-нибудь придумаешь? Раньше-то я считала тебя человеком слабым и неприспособленным к жизни, сочувствовала тебе даже. Но теперь я знаю, что ты очень даже хорошо умеешь приспосабливаться к обстоятельствам. А если нужно, то и прикончишь того, кто тебе мешает.

– Это значит – нет?

Василиса не ответила, но ее молчание было красноречивей всяких слов. И Михаил сделал шаг в ее сторону.

Саша сжала покрепче кочергу, приготовившись выпрыгнуть из шкафа, но Василиса ее опередила. Один взмах ее крепкой ноги, и Михаил отлетел в сторону.

Василиса расхохоталась:

– Давно мечтала тебя приложить! Сколько крови ты у меня выпил, негодяй!

Михаил пытался подняться, но лишь ронял предметы вокруг себя. Неуклюжий и рыхлый, он смахивал на личинку какого-то жука.

– Нравится? – ехидно поинтересовалась у него Василиса.

Михаил злобно взглянул на нее. Встать он по-прежнему не мог.

– Хотела еще тебя спросить, а что с вареньем?

– Каким вареньем?

– Оно разбилось, когда полка на мою голову рухнула.

Но Михаил насчет варенья был явно не заинтересован говорить. Все его силы уходили на то, чтобы подняться на ноги. И когда ему это удалось, он снова кинулся на Василису. Та подняла руки, защищаясь, и супруги сошлись врукопашную.

Тут уж Саша поняла, что мешкать нельзя. Она приготовилась выскочить из шкафа, но внезапно услышала стук в дверь и крики. Полиция готовилась штурмовать дом.

– Вперед! – услышала Саша голос Милорадова.

Восторг накрыл ее с головой. Он тут! Он пришел! Сейчас он спасет их. Но тут же на пути их спасителя встала преграда.

– Дверь закрыта! – услышала Саша еще чей-то голос, и теперь ее затопила волна ужаса.

Василиса закрыла дверь дома изнутри! На крепкий замок! И теперь полиция, ломая неприступную дверь, теряла драгоценные секунды, которые могли бы спасти жизнь Василисы. А в том, что жизни женщины угрожает реальная опасность, сомневаться не приходилось. В руках у Михаила откуда-то появился клинок необычной формы. Но какой бы ни была его форма, а острие было острым и сверкало оно уже поблизости от глаз Василисы. Еще немного, и острая сталь вонзится в незащищенное мягкое тело, пронзая его насквозь.

И Саша поняла, пришел ее час! Мешкать и ждать нечего. Подмога близка, но полиция может и не успеть. И ужасное, непоправимое несчастье может случиться уже через секунду.

«Не допущу!»

Саша прямо почувствовала, как ее тянет вперед. Какая-то неведомая сила вытолкнула ее из надежного убежища шкафа прямиком на противника. И вот они оказались нос к носу с Михаилом.

Увидев еще одного противника, он растерялся, но не отступил. Свободной рукой он сильно толкнул Василису, так что она врезалась в один из кухонных шкафчиков и временно выбыла из борьбы. Саша осталась один на один с преступником, дошедшим до последней степени отчаяния.

Михаил тоже слышал шум у дверей и понимал, что шансов уйти у него уже почти не остается. Но как же ему хотелось довершить начатое! Убить Василису – вот что было его единственным желанием на нынешний момент. И каждого, кто встал бы у него на пути, ждала смерть. Это Саша прочла в его маленьких, налитых кровью