вид, что не заметила.

«Учиха и Узумаки. Притяжение противоположностей», — умильно прокомментировал Орочимару.

— Карин, я хочу поговорить, — настойчиво сказала Сарада.

Карин нехотя отлипла от Итачи и с ворчанием нарочито медленно вышла в коридор.

Дядя чуть приоткрыл веки.

— Я слушаю.

— Папа рассказал мне про операцию.

Итачи молчал, ожидая продолжения.

— Это правда? Если вы поменяетесь глазами, слепота пройдет?

— Проверим.

— С чего ты вообще это взял?

— Предания нашего клана.

— Дядя…

Сарада тяжело выдохнула.

В крови кипело возбуждение, вызванное научным интересом Орочимару.

«Давай же, скажи ему. Пока они не начали, еще есть шанс».

— Я тоже почти ничего не вижу. Я могу с вами?

— Вот оно что, — Итачи понимающе кивнул и полюбопытствовал: — Как ты себе это представляешь?

«Делает вид, что не понимает. Очень в духе Итачи. Ну что же, раз он так хочет, объясни ему. Все же очевидно. Берешь его глаза…»

Сарада шикнула на него.

И без тебя знаю. Не веди себя так, как будто ты мой мозг.

— Твои глаза — папе. Папины — мне. Мои — тебе.

— Не каждый Мангеке Шаринган подходит для того, чтобы получить Вечный. Единственный раз, когда это сработало, пересадку провели от родного брата родному брату.

— Но это мое зрение! — обиженно воскликнула Сарада.

— Во время операции мы с Саске будем беззащитны. Нужен кто-то, кто сможет нас прикрыть. Ты.

В словах дяди была логика, и Сарада поникла. Орочимару внутри занервничал.

— Должны быть еще варианты. Я могу… после вас. Есть еще глаза Шисуи. Оба.

— Ты — путешественник во времени. Если тебя снова убьют, твое тело, скорее всего, исчезнет. А что станет с глазами Шисуи?

— Ты думаешь, они останутся?

— Вполне возможно.

Сарада скривилась, представляя ситуацию своей гибели и остающиеся на сырой земле глаза.

— Значит, буду стараться, чтоб не убили.

— Котоамацуками — страшное оружие. Ты даже не представляешь, насколько.

«Он ищет отговорки, Сарада. Даже если бы ты не была путешественником во времени, глаза забрали бы у твоего трупа. Итачи не хочет доверять тебе Котоамацуками».

Что за бред, Орочимару? Он и так доверил мне птиц!

— Это значит «да» или «нет»?

— Посмотрим. Если наша с Саске пересадка пройдет неудачно, то в твоей не будет смысла.

— А если удачно?

— Тогда и обсудим.

Сарада слегка поклонилась.

— Спасибо, дядя.

Осадок после беседы остался неприятный. Возможно, не зуди в голове Орочимару, она бы не воспринимала мутные ответы дяди так болезненно. Но хитрый змей не находил себе покоя с того самого момента, как узнал о пересадке. Он нутром чуял интересную для себя тему и пытался выжать из нее все.

Думаешь, это возможно? Вернуть зрение после практически полной слепоты просто пересадкой?

«Как знать. Если да, то это открытие. Сама понимаешь. Путь к невероятной силе без платы зрением».

Орочимару с шипением облизнулся.

— Не облизывайся раньше времени, — буркнула Сарада себе под нос. — И вообще прекращай это дело. Раздражает.

Она сердито поправила очки.

Орочимару мелко рассмеялся, и в голове отдалось его гаснущее шипение:

— Уч-чиха…

****

Сакура сидела на табурете у самого плинтуса, прислоняясь виском к стене. За то время, что Ино говорила с этим парнем, которого привела, Сакура успела дважды задремать.

Она видела в сонном бреду, как палата превращается в ее комнату в квартире Сарады, как лежит на широкой кровати Саске-кун в коме, а ее окликает Какаши-сенсей и начинает что-то рассказывать про пересадку себе еще одного шарингана от Саске-куна, ему, мол, все равно не нужно.

Перепугавшись, Сакура проснулась и снова увидела привычную картину: неподвижный бледный сенсей на больничной койке; над ним — Ино со своим знакомым, все еще что-то обсуждают. Ребята даже не заметили, что она уснула. Неужели она спала так недолго? А ей казалось, прошло уж точно несколько часов. Выдохнула, расслабилась. Моргнула пару раз, ожидая, что начнется очередная ментальная операция по возвращению Какаши-сенсея. Снова прислонилась виском к стене — уже теплой.

Чего Ино добивается? Ее отец уже пробовал. Этот парень… вряд ли он лучший специалист, чем Иноичи-сан.

Кошмар про пересадку шарингана от Саске-куна Какаши-сенсею показался нелепым.

Какаши-сенсею второй шаринган может и не понадобиться. Ему и первый сейчас не очень-то нужен…

Глаза снова стали слипаться.

Первый шаринган не нужен, значит, его можно пересадить кому-нибудь другому. Например, себе. Сакуре сквозь сон пек левый глаз. Она видела себя в зеркало, и в одном глазу у нее был шаринган. Что же, достойная жена для Саске-куна. У него шаринган, у Сарады шаринган. И у нее тоже шаринган, пусть и в одном глазу. Какаши-сенсей ведь уже умер. Ему точно не нужно. А она… она имеет право. Все завертелось в вихре битвы. Она с кем-то дралась. Шаринган должен был помогать, но почему-то не работал как надо. Тело не слушалось. Сакура бежала, словно по колено в болоте. Коснулась левой щеки, взглянула на свои пальцы… Кровь. Шаринган не принимал ее.

...вздрогнув, подскочила на стуле. Потрогала щеку — та была сухой и чистой. Какаши-сенсей все так же лежал на своей койке, словно ее дурацкие сны его не касались.

Стало подташнивать. Голова была пустой и тяжелой.

Бред. Жена для Саске-куна. Смерть Какаши-сенсея. Пересадка себе глаза. Мать для Сарады.

В океане бесконечного недосыпа реальность смешалась со сном. Сакура долго сидела, пялясь в одну точку и пытаясь раскидать по отдельным кучам бред и подлинные воспоминания. С огромным трудом ей удалось докопаться, что пересадка глаз и правда планировалась, только не от Какаши-сенсея ей и не от Саске-куна Какаши-сенсею, а перекрестно между братьями Учиха. Где-то посередине зависла уверенность в том, что Сарада — ее дочь. Что-то подсказывало Сакуре, что эта идея существовала где-то рядом с просьбой о пересадке Саске-куна, а значит, претендовала на реальность, но никаких логических обоснований ей Сакура отыскать не могла, как ни пыталась. Даже пересадка шарингана Какаши-сенсея себе и то казалась более логичной.

Сакура чувствовала, что чем больше пытается распутать клубок ложных и реальных воспоминаний, тем сильнее ее затягивает в густое болото, из которого одна дорога — к безумию.

— Сакура… — сочувственный голос Ино оказался спасительным. В голове снова стало пусто. — Тебе надо больше спать.

— Да, пожалуй, ты права, — согласилась Сакура.

За все время она так и