Наруто о том, что он отправляется на Мёбоку на неопределенные сроки, последовала незамедлительно. Сарада улетела из дома, задвинув за собой входную дверь с такой силой, словно хотела выбить ее из стены, и вернулась час спустя хмурая и злая.

Жабы не приняли бы у себя Учиху, с которой не заключали контракта. Единственным шансом попасть с Наруто на Мёбоку было уломать Хокаге отправить с джинчурики телохранителя, но Шикаку, разумеется, отказался. Саске и сам мог назвать минимум десяток причин, почему «нет», среди которых основными были две. Во-первых, опуская вопросы кланово-деревенских конфликтов, Наруто никакой режим отшельника в присутствии Сарады гарантированно не выучил бы — девушки отвлекают. Во-вторых, возвращаясь к кланово-деревенским конфликтам, только идиот отправил бы с джинчурики на Мёбоку Учиху, после того, как другой Учиха угрожал Конохе расправой.

— Сарада, — сказал Саске, встретив дочь в коридоре. — Мне понадобится твоя помощь. Здесь.

Она глянула на него с легкой заинтересованностью, но все равно как-то мутно, и ушла к себе. Сейчас в ее сердце преобладали гнев и обида, но со временем власть захватило бы любопытство.

Принять тот факт, что у него есть дочь, было само по себе непросто. Смириться с тем, что дочь — уже взрослая и все ее детство прошло мимо него, оказалось еще сложнее, даже несмотря на то, что до этого Саске стабильно воспринимал Сараду отдельной личностью, с которой стоило считаться.

Он пропустил… все. Все, что с таким трепетом переживают молодые родители, осталось где-то там, в будущем, которое уже, может, и не воплотилось бы.

Вторжение Наруто в личное пространство Сарады вызывало в душе инстинктивный бунт, который удалось задушить лишь с огромным трудом. И анализируя свой внутренний протест, Саске приходил к выводу, что начался он с неожиданно пробудившейся отцовской опеки, перетек в какую-то совершенно идиотскую ревность обделенного вниманием родителя и наконец оформился в глубокое сочувствие к товарищу.

Наруто был так трепетно беззащитен в своем неведении, что у Саске даже язык не повернулся сказать ему правду о происхождении Сарады.

И что же ты станешь делать, если она снова уйдет?

Он не мог объяснить, откуда в сердце поселилась твердая уверенность, что присутствие рядом Сарады — вещь временная. Возможно, тому способствовали беседы с Итачи, который убеждал его, что с будущим разберется сам.

И ладно Наруто. Для него Сарада была просто Сарадой, а на то, кто она и откуда, ему было наплевать. Важно было лишь то, что она есть. Но Сарада, в отличие от Наруто, все прекрасно знала. Почему же это ее не остановило?

Саске долго настраивал себя на разговор с дочерью. Он боялся оттолкнуть ее неверным словом, и его раздражала эта невесть откуда пробудившаяся сентиментальность. Смерть Сакуры в будущем, ссора с Сарадой… Почему он чувствовал вину за ошибки, которые еще не успел совершить?

Так или иначе, вместо того, чтобы пойти расспросить Сараду обо всем лично, он всякий раз обнаруживал себя рядом с Итачи. Ходил по комнате, ожидая ставшего уже привычным вопроса: «Что ты хочешь знать, Саске?» Вот только в последнее время даже присутствие Итачи не помогало. Саске перестал задавать ему вопросы. Итачи много знал и принимал мудрые решения, но вне зависимости от ответов брата в своем родительском метании Саске был все так же одинок. И во всей Конохе, нет, даже во всем мире был только один человек, который способен был разделить с ним бремя родительства и избавить от одиночества.

Сакура.

Он пытался убить ее. Саске со стыдом для себя представлял, как это со стороны выглядело для Сарады, и думал о том, что у него очень мягкая дочь, если он отделался парой оплеух. Если бы он увидел, как отец убивает маму ради силы, он бы вынес ему такой же приговор, какой вынес брату, и убил без колебаний. Если бы смог. Точнее, не «если», а «когда».

Сарада, похоже, укоренилась во мнении, что он «мерзкая тварь». Взгляд же Сакуры в момент их встречи в госпитале дарил надежду на то, что его, возможно, простят.

Помимо новости о том, что она станет матерью, Саске нес в госпиталь к Сакуре еще другую — главный предлог для беседы.

Состояние Итачи не давало ему покоя, и пробужденный Мангеке одновременно с силой обещал неминуемую слепоту. Неуверенность в будущем и шаткость собственного положения беспокоили Саске все больше, и он наконец решился начать раскручивать тему с Вечным Мангеке. Итачи на его предложение отреагировал положительно, но уже далеко не с тем азартом, который демонстрировал во время их боя. Способность вновь увидеть уродства мира взамен обретенного света, будто бы страшила его. Хотя, насколько Саске успел изучить брата, Итачи бы скорее испугало то, что слепота его глаз после пересадки младшему брату не исчезнет.

Он без стука вошел в кабинет. Сакура подскочила на стуле от неожиданности. Узнав его, еще и вздрогнула. Ее зеленые глаза округлились от удивления.

Саске прикрыл двери, прошел и сел за стол напротив Сакуры. Она пасла его взглядом одновременно с опаской и надеждой. То ли боялась, что он снова попытается ее убить, то ли переживала, что он — призрак и исчезнет, стоит ей моргнуть.

— Есть разговор.

Ее грудь перестала вздыматься. Сакура затаила дыхание. Все-таки боялась спугнуть призрака?

— Сакура. Выдохни.

Она послушалась.

Поразительно, какой контроль можно было иметь над небезразличным человеком. Саске, все еще озабоченный вопросами родительства, мигом подумал о том, кто кого контролировал: Сарада Наруто или же он ее? При мысли о втором откуда ни возьмись проснулась животная злость на товарища. Но первая мысль казалась более реалистичной и мигом заняла лидирующую позицию.

Конечно же, контроль был за Сарадой. Она же его дочь.

Саске мысленно ухмыльнулся сам себе. Сам не заметил как перенял манеру отца.

— У меня к тебе дело.

Сакура непонимающе заморгала. Саске пожирал ее взглядом. Она и правда была похожа на Сараду. Как же они…

Сакура прикусила губу и отвернулась. Такое пристальное внимание смутило ее.

— Я… — начал Саске.

…хочу, чтобы ты провела операцию.

— …хочу извиниться, — закончил он неожиданно для себя.

Она резко взглянула на него.

Саске, скрепя сердце, выдавил:

— Был не прав.

Он даже не думал, что извиняться будет так адски сложно. Непривычно. Но все же единственно правильно.

Сакура кивнула.

Саске выдохнул. Извинения были приняты. Можно было не продолжать. Впрочем, он бы и не стал. И так расщедрился на годы вперед.

Сакура могла думать,