Между учеными продолжаются споры об общей численности мужского (джинны) и женского (джиннии) населения Перистана. По одну сторону – те знаменитости, кто до сих пор продолжает утверждать, что число джиннов и джинний, во-первых, постоянно, а во-вторых, что род этот бесплоден и не способен к размножению, в-третьих же, что и мужские, и женские особи обладают бессмертием и не могут умереть. По другую сторону – те, кто, как и мы, доверяет дошедшим до нас сведениям, что джиннии – как Принцесса Молний – способны не только размножаться, но и рождать большое количество детей, а также способны (пусть и при исключительных обстоятельствах) умертвить джинна. История Войны миров сама по себе наилучшее в этом смысле свидетельство, как читатель очень скоро убедится. Итак, мы не можем признать, будто общее число джинний и джиннов зафиксировано раз навсегда.

Традиционалисты настаивают: дескать, само это число магическое, а именно: тысяча один, то есть тысяча один джинн мужского пола и тысяча и одна джинния. Так должно быть, уверяют они, а значит, так оно и есть. Мы же со своей стороны подтверждаем, что популяция джиннов невелика и числа, называемые традиционалистами, могут оказаться недалеки от истины, однако подчеркиваем, что никоим образом не можем знать в точности число джиннов на любой момент времени, а потому стремление устанавливать какие-то числа на основе некоей теории целесообразности недалеко ушло от суеверия. В любом случае, помимо джиннов в Волшебной стране обитали и, наверное, остались низшие формы жизни, самые многочисленные из которых дэвы, они же призраки. В Войне миров дэвы и призраки и были мобилизованы служить в нижнем мире и маршировали в армии четырех Великих Ифритов.

Что же касается джинний: на историческом собрании джинний, созванном осиротевшей Принцессой Молний в большом зале Кафа, присутствовали почти все женские духи, а потому оно считается самым крупным собранием такого рода. Чудовищная весть о гибели царя горы Каф стремительно разлетелась по Перистану, вызвав почти в каждой груди возмущение и сочувствие, и когда осиротевшая Принцесса Молний кинула клич, лишь очень немногие им пренебрегли.

Когда Дунья обратилась к собранию и призвала к немедленном и полному секс-бойкоту, дабы наказать темных джиннов за убийство Шахпала и побудить их положить конец недостойной политике завоевания нижнего мира, тут-то сочувствия к ее потере оказалось недостаточно, и многие джиннии выразили негодование подобной затеей и даже были шокированы. Подруга ее детства Сайла, Принцесса Равнины, выступила ото всех:

– Дорогая моя, если у нас не будет секса минимум десяток раз в день, можно и в монастырь уйти! – возопила она. – Ты-то всегда была синим чулком, – добавила она, – и, по правде говоря, чересчур с людьми якшалась, стала на них похожа. Я тебя, лапочка, люблю и все такое, но ты-то можешь, наверное, обходиться без секса легче, чем все мы, ты вместо секса книжку почитаешь, но мы, лапонька, почти все мы, другого занятия не имеем.

Послышался строптивый ропот. Вторая принцесса, Лейла, Госпожа Ночи, припомнила старинное поверье, что стоит джиннам и джинниям хотя бы ненадолго перестать совокупляться, и мир джиннов рухнет, все его обитатели погибнут.

– Нет дыма без огня и огня без дыма, – процитировала она старую пословицу джиннов, – так что если они не соединятся, пламя угаснет.

На это кузина Ветала, Принцесса Огня, отвечала перепуганным и пугающим завыванием. Но Дунья не принимала отказа.

– Зумурруд и его банда потеряли голову, нарушили все правила честного поведения, какие приняты не только между джиннами и людьми, но и между джинном и джинном, – напомнила она. – Мой отец мертв. С чего вы взяли, будто ваши королевства, ваши отцы, мужья, сыновья и вы сами в безопасности?

И тогда собравшиеся на совет царицы и принцессы, повелительницы Долины, Воды, Облаков, Садов, Ночи и Пламени перестали жаловаться, как им свербит, и прислушались, и их спутницы тоже.

Однако, насколько нам известно, сексуальный бойкот, объявленный всем женским населением Волшебной страны темным джиннам с целью обуздать Зумурруда Великого и его свору, оказался до странности бессмысленным – странно это было с точки зрения джинний, которые сами же этот бойкот утвердили, которые воздерживались и сдерживались, хоть это давалось им не легче, чем любому наркоману, и ощущали симптомы ломки, раздражительность, дрожь и бессонницу, потому что союз огня и дыма заложен в природу обоих полов джиннов.

– Если это затянется, – шепнула отчаявшаяся Сайла Дунье, – Перистан рухнет нам на голову.

Вспоминая те события, мы рассматриваем их сквозь призму дорого давшегося опыта и понимаем, что практика крайнего насилия, по принципу «все против всех» (зачастую неточно именуемая терроризмом) всегда в особенности привлекала тех мужских особей, кто либо хранил девственность, либо не мог найти себе партнера. Сопутствующие такому одиночеству помрачающие разум фрустрации и ущерб, нанесенный мужскому эго, выплескиваются в актах агрессии. Когда одинокие, лишившиеся надежды юноши вдруг находили себе любящую или разделяющую их желание или хотя бы уступчивую партнершу, интерес к поясу самоубийцы, бомбам и небесным девственницам как рукой снимало, они выбирали жизнь. Отрезанные от любимого времяпрепровождения всех джиннов мужчины обращают свои мысли к другой возможности кончить. Смерть всюду в избытке, и для многих она превращалась в подручную альтернативу оргазму.

Так обстояло дело с людьми. Но темные джинны к самоуничтожению не были готовы. В ответ на секс-бойкот они не уступили желаниям былых партнерш, но лишь пуще предавались исступленным не-сексуальным актам. Раим Кровопийца, озверевший от недостатка плотских удовольствий, ринулся покорять нижний мир с такой размашистой жестокостью, что поначалу напугал даже Зумурруда и Забардаста, но вскоре их глаза тоже заволокло красным туманом, и роду человеческому пришлось изрядно поплатиться за бойкот, объявленный джинниями Великим Ифритам. Война вступила в новую фазу. Для Дуньи и Джеронимо настало время возвращаться на Землю.

Она заставила его принести торжественную клятву, подобие ее собственной.

– Теперь, когда я открыла тебе глаза на истинную твою природу и дала тебе власть над ней, обещай сражаться на моей стороне, пока не будет сделано то, что должно быть сделано, или пока мы не погибнем.

Глаза ее горели. Ее воле нельзя было противиться.

– Да, – сказал он. – Клянусь.

Она поцеловала его в щеку, подбадривая.

– Есть парень, с которым ты должен встретиться, – сообщила она. – Джимми Капур, он же Герой Натараджа. Храбрый мальчик, твой кузен. Кстати о родичах – есть у нас и скверная девчонка.

Пользоваться именем Тереза Сака больше нельзя. Она убила мужчину, и на том кредит ее имени исчерпан. Она разрезала его пополам, словно пластиковую карточку, выбросила в мусор, выплюнула как жвачку. К черту имя. Она в бегах и меняла одно имя за другим, имена с украденных дебетовых карточек и фальшивых удостоверений, купленных у жуликов на углу, имена в замурзанных журналах дешевых гостиниц на одну ночь. К такой жизни она не была приспособлена. В хорошие времена день без спа и без йоги казался пропащим. Но те времена прошли, и теперь приходилось жить своим умом, вот счастье-то охренительное для такой, как она, недоучки. Хорошо хоть все вокруг смешалось, полиция не та, что прежде, и благодаря хаосу она проскакивала в трещины. Пока, во всяком случае, удавалось. Или про нее забыли. Людям сейчас другое важно, а она – вчерашние новости.