Ой, ну каков зануда, а?

— А еще сегодня нас ждёт эксклюзивный охотничий нож, дамасская сталь, серебро, золото, бриллианты, помните? Вы сами просили меня проконтролировать законность приобретения, чтобы не вышло как с тем тибетским кинжалом в Копенгагене.

— Нет, на аукцион мы не поедем,— выпаливаю резко.

— Как хотите.

Я обещал ей. И мне важно сдержать обещание. На следующий аукцион я возьму ее с собой. Мне приходится сжать зубы, поборов желание купить билеты и свалить отсюда к чертовой матери. Что могло случиться, что Машку так переклинило? По инерции продолжаю ей звонить.

В последний раз трубку взял Олег. Мне хочется прибить его за это. Поселился он там, что ли?

Пытаюсь скрыть раздражение. В бизнесе все гораздо проще. Не устраивает сделка — разорвал. Не нравятся условия — послал в жо… В другую организацию за более выгодными. А тут как быть? Сделать вид, что Маши никогда не было — не получается. Глубоко засела — не выколупать.

Будь Маша Азалией, я бы просто купил ей цацку подороже. И даже запариваться не стал бы, что там у неё внутри творится. Все просто и понятно. Держалась бы она за наши отношения до последнего. Один раз позвонил, не ответила, сама перезвонила бы. На работу то она явно вернётся рано или поздно.

Но Машку будто теряю каждую минуту. Не такая она — искренняя. Словно рвётся между нами. Бесит эта безысходность колючая. Олег якобы за матерью следит, попивая чай. Сомневаюсь, что она с ней на связь не выходит. Фёдора подключил, следака бывшего, а этому надо больше времени, информации, подумать, покумекать. Одним словом дебилы недоделанные. Денег куча, а найти одну девчонку не получается.

Паршиво, но пора признать — первый раз в жизни женщина меня кинула. Важны причины. Я ради неё рискнул очень многим.

Куда она могла деться?! Каждый неотмеченный вызов, я матерюсь в голос, планируя перестать звонить. Но в итоге продолжаю, как будто если брошу это занятие, то подпишусь под ее решением закончить наши отношения.

—Ладно, сейчас выйду,— со злостью припечатываю муху к столу.

Дура чешуйчатокрылая решила прогуляться у меня под носом.

— Слава богу,— слышу из-за двери, чувствую, крестится Виталик Николаевич.

Знатно я вляпался.

На столе многообещающе вспыхивает экран телефона, как раз в тот момент, когда я пытаюсь завязать серый галстук на шее. Дёргаюсь в надежде… Доделаю дела, вернусь и сам разберусь с ней. Я несу ответственность перед людьми, просто так уехать раньше времени не имею права.

Но, к моему разочарованию, звонит бывшая жена. Разговаривать с Надеждой желания нет. Стараясь подавить новый приступ раздражения, поднимаю трубку

— Да.

Вдруг что-то с Артуром.

— Миша?! — говорит таким заносчивым тоном, будто это я напросился на телефонный разговор с ней.— Не хотела звонить.

Ну так и не звонила бы.

— Что-то с Артуром?

— Как ты мог?! — произносит она таким жалким и в тоже время агрессивным голосом, что я на автомате стягиваю с себя галстук, швыряя на стул.

Ну вот и ответ на все мои вопросы разом образовался. Удавка к костюму медленно сползает на пол. Дальше мне объяснить ничего не нужно, я и так все понял, не маленький. Откуда узнала интересно?

— Это не твоё дело, Надежда. У тебя все или что-то ещё?

— Вот и твоя бл*дина сказала то же самое.

Вся кровь приливает к голове, рационально мыслить не получается. Здравый смысл летит к чертям собачьим. Никто не смеет так называть Машу. Сжимаю спинку стула. Пар валит носом. Была бы мужиком, все зубы выбил бы за такое.

— Ещё раз хоть одним словом ее оскорбишь, и я не посмотрю на то, что сын у нас общий.

— Ах, он про сына вспомнил, — слегка помешкав, — кобель.

То, что летит в мою сторону, меня совсем не волнует. Но Машка? Выходит, бывшая каким-то образом узнала и накинулась на Машу.

— Значит «хёндай» твоему мужу на юбилей я покупать уже не должен? — холоднокровно отвечаю на ее истерику.

— Прекрати меня шантажировать деньгами!

— И дача на два этажа, вместо одного, тоже уже не нужна?

Жутковатая мысль бесконечно атакует мой мозг. Знаю, как Надежда умеет орать. Язык у неё грязный, слов она не выбирает.

— Все ей высказала,— подтверждает мою догадку бывшая.

Пазл складывается сам с собой. Ошалело смотрю на дверцу шкафа, нажимаю отбой и начинаю паковать вещи.

— Вы что делаете, Михаил Сафронович? — встречает меня в дверях мой главный юрист.

— Домой лечу,— выношу чемоданы в коридор, свиснув мальчику-портье, так удачно нарисовавшемуся в коридоре.

Дусманис

— Видите эту цифру, Михаил Сафронович? — разворачивает передо мной мятую салфетку Виталий Николаевич. — Это потерянная вами сумма денег из-за неуёмного желания вернуться на родину именно сегодня.

Стюардесса размахивает руками, демонстрируя, как именно нужно пристегнуться перед взлетом. Спокойно повторяю за ней.

— Ты по Валентине своей не скучаешь?

— К чему это сейчас? — опускает голову мой главный юрист, начиная дергать все подряд ремни.

Мне пристегивать его лень, молодая, красивая стюардесса наклоняется к нам, помогая, а я ничего не испытываю, кроме желания, чтобы она все сделала как можно скорее и ушла. Тут итак места мало.

— Вы сколько лет женаты? Тридцать? Тридцать пять?

— Двадцать восемь. Двое взрослых сыновей. Старший магистратуру заканчивает.

— Если у тебя сейчас инсульт случится, кроме Валентины ты никому не будешь нужен. Она будет купающую слюну подтирать и следить за чистотой хождения в туалет по-большому, — философски размышляю я.

— Это вы мне так здоровья желаете, Михаил Сафронович? — смеётся юрист.

— Нет. Это я вдруг задумался о важности найти в этой жизни действительно своего человека.

— Вы же вроде уже были женаты.

— Был.

— И как все прошло?

— Я женился из чистого благородства. Она от меня залетела. Кофе, пожалуйста, — останавливаю стюардессу. — Чёрный. Без сливок и сахара. А потом она слишком много и громко говорила.

— Они все такие. Иногда хочется просто тишины, чтобы наконец замолкла и дала жизни, — снова смеётся юрист.

Отворачиваюсь к окну. Смотрю на сгустки пушистых белых облаков. Я бы очень хотел просто поболтать с Машкой, неважно о чём. О какой-нибудь незначительной ерунде, пусть даже о погоде. Или о ее работе, о непослушных детях и идиотских изменениях, внесённых Министерством образования в программу обучения. Так соскучился по ее голосу.