Это волшебное умение делать деньги из воздуха. Не знаю, откуда оно взялось у меня. Но доход становился все больше, а отношения поверхностнее и грязнее. Я делал, что хотелось. Брал, что вздумается. Жизнь одна, поэтому между протиранием штанов на переговорах, я выжимал из нее все.

— Водки принеси, — требую, грубостью стирая с лица официантки улыбку в стиле «чего изволите?».

В нашей истории Артур совсем не злодей. А я не хрена не спаситель. Он не изменял ей, не бил, у него даже привычек дурных никогда не было. Все сделал я сам. Ради чего? Сложно сказать. Я боролся, но не справился. Пытался и не осилил. Я захотел, и в очередной раз не смог себе отказать. Ради острых ощущений!? Новых впечатлений!? Не знаю, если бы ни я, ребята могли бы жить вместе ещё очень долго.

В день свадьбы они с моим сыном создавали странное впечатление. Будто друзья или брат с сестрой, но никак не горячие молодожены-любовники. Это, конечно, так себе оправдание. Но разве отец не должен желать сыну настоящего счастья? Маша была другой рядом с ним: спокойной, плывущей по течению, хорошенькой птичкой, запертой в клетке. Глубоко несчастной птичкой. Было в этом что-то неправильное.

А на меня смотрела, как на Бога, затаив дыхание и боясь моргнуть. Такая красивая, юная и дрожащая при моем приближении. Разве плохо желать сыну подобного кайфа? Когда женщина теряет над собой контроль. Маша не его человек — это очевидно. Потому что контроль она теряет не с ним, а со мной. Просто факты, ничего больше.

Когда ты богат, как черт, и можешь купить абсолютно все, вокруг много женщин. И все повторяется по кругу. Они мечтают получить немножечко достатка, чуть-чуть твоих возможностей. Выходят этакие товарно-денежные отношения.

А Машка не умеет врать, притворяться и изображать роковую соблазнительницу. Все у неё на лбу написано. И на свадьбе сына я увидел в зеленых глазах такое желание — пополам согнуло, как коленом под дых дали. Мне захотелось испить ее до дна. Завелась моя натура увлекающаяся. Так во всех вопросах. Загорелся, уснуть не мог, представляя нас друг на друге.

Морщусь, вспоминая, глотку обжигает хмельное пойло. Хреновая водка, хоть и ресторан дорогой.

Я вспыхнул, подмять ее под себя захотел. Получить, поиметь, распробовать, как можно сильнее и слаще. И вроде бы было уже сотню раз, а не отпускает.

А она ненасытная в кровати, остаётся при этом девочкой, совсем ещё юной, хоть и взрослой. Несравнимо неопытной рядом со мной. Мне хочется, тянет к ней, аж скручивает. Понять бы, где она спряталась.

Если подумать логически, зачем Артуру женщина, смотрящая на другого с таким голодом?

Вот снова ищу себе оправдание. А нет его. Я мог бы дождаться их развода, но я предпочёл взять ее в тот момент, когда она ослепла от ревности, которую я сам же и спровоцировал.

Сгребаю все со стола, достаю смартфон.

— Олег, подбери меня, я на Старославянской в «Фасоль».

— Уо, Вы вернулись, Михаил Сафронович?

— И очень хочу спать, — тру слипающиеся веки.

— Я не могу, я выпил.

— Посреди рабочего дня? — закипаю.

— Эммм, про Машу ничего не узнал.

— Ну ещё бы. Пил то что?

— Настойку ягодную.

Впрочем, я уже и так стал догадываться, что не поисками моей девочки он там занимается.

— Машина мама намутила?

Вздыхаю. Клинья он что ли к ней подбивает? Не пойму. Баба-то ничего еще, красивая. Одного со мной возраста, стройная и подтянутая. Они с Машей чем-то похожи, только Машка светлее кожей, как фарфоровая статуэтка. При воспоминаниях о ней — напрягаюсь.

— Откуда знаете?!

— Я тебя уволить хотел, теперь придется расстрелять.

Сбрасываю вызов и звоню другому своему человеку. Он больше поставками занимается, нежели извозом, но сейчас я не хочу лезть в такси.

Дома я оказываюсь ближе к вечеру. Любовь Викторовна встречает меня с пирогом и чаем. Утверждает, что сердцем почувствовала мое преждевременное возвращение. После разговора с сыном, я ощущаю себя полностью вымотанным. Надеюсь, он не пустится в очередной алкотур по этому поводу. Как оказалось, мой сын гораздо слабее меня. Надеюсь, с возрастом он заматереет. Набираю бывшей, стирая зубную эмаль, изо всех сил сдерживаюсь. С ней я решу позже, не хочу очередную порцию воплей выслушивать. Устал.

— Надежда, за Артуром присмотри, мы с ним все обговорили.

— Ааааа, — слышится то ли всхлип, то ли вскрик, — мой мальчик, господи.

— Он мужик уже, а не мальчик.

Сопение на том конце отчётливо свидетельствует о том, что Надежде до смерти хочется наговорить мне гадостей. Но она сдерживается. Юбилей мужа на носу. Боится, что выполню свое обещание и сниму их с довольствия.

Раньше я любил ванную комнату в своей спальне больше остальных. Она самая комфортабельная и большая в доме. Теперь, здесь как-то паршиво и пусто, как в зале ожидания. А самое говнистое, что все напоминает о ней. Мне кажется здесь даже запах ее остался.

«Я никогда не занималась любовью в душе», — вспоминаю, как она всхлипывала от удовольствия, пока я елозил ее по этой самой стенке.

Столько времени потрачено впустую. Надо было запереть ее в этом доме и пусть бы онлайн уроки вела.

Смотрю на себя в зеркало, зарос, понятия не имею, когда в последний раз брился. Надо к Эдгару в салон наведаться, а то скоро собственные подчинённые узнавать перестанут. Сука, как же неприятно, когда тебя кидают.

Оборачиваюсь, в спальне разрывается телефон. Эта дебильная мелодия на придурка Олега у меня выбрана. Если сейчас он мне расскажет о том, какой именно чай жрет с Машиной мамой, я времени не пожалею, чтобы добраться до него и придушить собственными руками.

— Алло!

— Босс, она вернулась. Только что с пакетами вошла, — шепотом сообщает Олег, явно стараясь говорить тише.

Вернулась, значит. До телефона дотянуться в состоянии. Он, можно сказать, теперь в близкой от неё доступности. В глубине души, я боялся, что у неё есть резкая причина меня морозить. А раз причины нет, Олег не заметил явных повреждений, то и мне спешить некуда. Подожду, отдохну. Все нервы мне за эти дни вытрепала.

Спускаюсь в гостиную и заваливаюсь на мягкий кожаный диван. Включаю телевизор. Он у меня в пол стены, хороший такой, картинка «что надо». Выбираю сериал про каких-то уродов, выползающих из-под земли, и начинаю ждать. Не побегу к ней, как какой-то малолетний спермодрочер. Я мужчина, взрослый и самодостаточный. У меня толпа людей в подчинении, они от страха дрожат, когда я в офис захожу. В ее смартфоне достаточно доказательств того, что я хотел с ней поговорить. Надежда ее обидела. Но Маша должна была понимать, что в нашем случае это неизбежно. Никто не спорит — неприятно, но не смертельно. С бывшей я разберусь позже. Сейчас меня волнует только Машка, вернее ее отсутствие. Часы показывают семь, восемь и даже девять, но ситуация не меняется.