– Эй, помоги! Я тебе заплачу, только до дома доберусь!

Но тот даже не ответил. Он просто положил фонарик на край могилы, ухватился обеими руками за валун, поднял над головой и стал целиться в дневного пассажира, внимательно за ним следившего. Таксист с силой кинул вниз камень, при этом сам потерял равновесие и полетел в яму. Он сразу же вскочил и, прижавшись к стенке могилы, соскреб прилипшую к лицу грязь. Ничего не увидел – такая была темень вокруг, зато почувствовал на своих плечах ноги, босые и волосатые, как у черта. Матадор схватился не то за правую, не то за левую щиколотку невидимки и даже пытался укусить, но получил за это несколько мощных ударов по голове и, разжав руки, завалился набок. Очнулся таксист от лившейся на него сверху жидкости, на вкус как просроченное пиво. Открыв глаза, он увидел Пети на краю могилы с фонариком.

– Живой, – обрадовался босяк. – Извини, что нассал на тебя, но здесь нет воды, а как проверить, живой ты или мертвый? Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон! Ты не будешь против, если я возьму твою машину? Умница, а это тебе луч света в темном царстве. Лови! – Размахнувшись, Черчи швырнул фонарь в матадора с такой силой, что тот застрял у него во рту и потух вместе с сознанием.

А Черчи так бы и проспал до утра под столом, если бы не грохот в комнате. Он открыл глаза и увидел, как голая Земфира бегала вокруг стола, а за ней гонялся муж с ружьем. В какой-то момент он остановился и пальнул, но попал в люстру, и света не стало. Черчи воспользовался темнотой и выскользнул из дома. Он пулей вылетел из села, добежал до кладбища, но, увидев желтый огонек такси, испугался, свернул с дороги и спрятался за большим памятником. Машина, сверкая фарами, уехала, а Черчи заблудился и плутал в темноте между холодными мраморными плитами до тех пор, пока не свалился в могилу. Парень завыл от страха, полез наверх, сорвался и упал на таксиста. Тот открыл глаза, зашевелился, от движения во рту включился фонарик, луч света упал на Черчи, и бедный таксист принял его за ангела. Но почему он не улетает, подумал клюнутый рыжим петухом матадор, он бы и меня вытащил отсюда, а может, даже взял на небо. Таксист на корточках подполз к Черчи, коснулся его рукой и, выплюнув изо рта треснутый фонарь, прошептал: «Ангел, ангел, возьми меня с собой!»

Черти от ужаса стал совершенно белый, он взмахнул руками, будто крыльями, и вылетел из ямы. С тех пор его никто не видел.

Из Цхинвала во Владикавказ я езжу на такси. Извозчики обычно сажают меня сзади, а там не повернуться. Особенно если с боков тебя сдавливают толстые пассажиры. Но в тот раз водитель открыл переднюю дверцу и предложил сесть рядом. Тут же его коллега со зверским выражением лица схватил меня за локоть и потащил в свою машину. Я вырвался, но попал в объятия еще одного стоявшего в очереди за пассажирами таксиста, и тот, обрадовавшись мне как родному, зашептал:

– Давай со мной, я недорого возьму, прямо до дома довезу…

– Нет, пусти, у тебя в салоне мочой пахнет!

– А я тебе платочек надушу одеколоном, и нюхай на здоровье, ну пожалуйста, не упрямься, голубчик. Как зовут-то тебя?

– Таме…

– Эй, Таме, – крикнул кто-то из очереди. – У меня уже два клиента есть, ты будешь третий, дождемся четвертого и тут же поедем!

– Ха, ты будешь ждать этого самого четвертого клиента до второго пришествия!

– Таме, дружище, это я, Тутки! Я был твоим начальником в таможне, помнишь? Поехали со мной, денег с тебя не возьму, просто заправишь машину по дороге!

– А что случилось, почему ты здесь?

– Дело на меня завели, хотели посадить, но я откупился и теперь таксую вот.

– Ну и шило тебе в зад! И до тюрьмы ты не доживешь…

– Почему это я не должен дожить до тюрьмы? – спросил Тутки с обидой в голосе.

– Потому что ты сократил нас, сто сорок душ, а после, когда мы пухли от голода, ты воровал нашу зарплату.

– И он смеет стоять возле нас! – закричали кругом. – Сто сорок вилок ему в глаз!

Таксисты оглянулись на моего бывшего начальника, на этого лысого подонка, и начали над ним смеяться, а один так даже влепил ему пощечину. Я воспользовался сумятицей, запрыгнул в машину с приоткрытой передней дверцей, и мы наконец-то выехали с автовокзала. Я посмотрел назад и, увидев, что нет погони, немного успокоился. Но даже если бы за нами кто-то вздумал гнаться, все равно отстал бы, с такой скоростью мы мчались по трассе Транскама сквозь сожженные села. Меня вдавило в кресло, и я схватился за поручень над головой. Взглянул на водителя и понял, что шансов доехать целым до Владикавказа у меня практически нет. Тут он еще музыку врубил на полную мощь и, стараясь перекричать убогий шансон, травил бородатые, времен СССР, анекдоты. Должно быть, он считал себя выдающимся рассказчиком, хохотал после каждой своей дурацкой шуточки, раскачивал машину и едва не сорвал руль от восторга.

Впрочем, я его понимал. Сзади такие телки сидели. Просто цветы из киоска. Я всю дорогу пялился на эту дивно пахнущую рассаду и немного повредил шею. Одна была особенно хороша, в коротком платье, с длинными светлыми волосами и грудями величиной с мою голову каждая. Губами она тоже была богата: пухлые, чувственные! А посмотрели бы вы на ее ножки… Оф-оф-оф! Тц-тц-тц! Я вот часто задаю себе вопрос: почему женщина в черных колготках так желанна? Ведь бегают же девчонки в красных, зеленых и даже розовых, но это все не то…

Красотка угостила всех конфетами, а я ей книжку свою подарил и, прежде чем черкнуть автограф, спросил ее имя. Звали ее Андже.

Я тогда не стар был еще и собой пригожий. Просто рано поседел. Хлебнул горя во время войны – с кем не бывает, впрочем, нет, мой одноклассник умотал из города, переждал мясорубку за границей, потом вернулся как ни в чем не бывало и стал насмехаться надо мной:

– Таме, это Дед Мороз насрал тебе на голову?

– Ужасно остроумно, – заскрежетал я зубами. – Просто подохнуть можно от смеха. Знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– Пока ты, сука, в Сочах и Москве отсиживался, я на баррикадах и в засадах гнил. Что таращишься? Из твоего дома хоть один мужчина остался в Цхинвале, когда нужно было?

Одноклассник после таких слов обиделся и перестал со мной общаться. Зато сейчас на хлебное место устроился. Купил себе джип, дом, квартиры в разных городах. Жена его ходит в норковой или как ее там шубе и при виде меня начинает плеваться. Такие всегда выживают, но речь не о них…

Доехали мы до Владикавказа. Я у кинотеатра сошел и, томясь желанием, попрощался со своей дорожной знакомой. Потом звонил Андже, много раз в день, пока не уломал ее сходить вместе в кафе. Я думал, мы там кофейку попьем или чаю, но не тут-то было. Андже, полистав меню, заказала шашлык, шампанское и выпила целую бутылку самого дорогого. Пока она угощалась, я нервно курил, прикидывая, хватит ли у меня денег расплатиться.

Вечером, когда зажглись огни на улицах, я проводил домой упившуюся сладким вином Анджелину. По дороге я пытался поцеловать свою прелестную спутницу, но она сделала строгое лицо, выставила вперед руку, и вместо нее я обнял густую темень в подворотне…