На следующий день дозорные лагеря передали королю, что над Дамьеттой поднимаются столпы дыма. Было воскресенье, 6 июня, наши корабли под управлением крестоносцев с берега подошли к небольшой и очень неудобной бухте, в которой было много подводных рифов. Пассажиры пересели на лодки, но даже мелкие суденышки то и дело натыкались на подводные камни, экипажу приходилось отталкиваться от камней веслами или руками. Две лодки перевернулись, но женщин и детей, находившихся на них, удалось спасти. Наша лодка двигалась, неуверенно покачиваясь, я и Николетта, судорожно вцепившись друг в друга, молились, закрыв глаза от страха. Вовсе не хотелось оказаться по уши в воде, поэтому когда Вадик, спрыгнув вместе с оруженосцами в воду, вытащил лодку на берег, было очень приятно сойти с нее, даже не замочив ног.

Вслед за пассажирами начали переправлять на берег разобранные орудия для осады города, которые собирали тут же на берегу. Взять Дамьетту, самое укрепленное место в Египте, означало бы сделать половину дела. Город был защищен двумя толстыми стенами со стороны Нила, тремя – со стороны суши, это были укрепленные военные сооружения с огромным числом боевых башен.

В 1218 году король Иерусалимский смог овладеть им только после шестимесячной осады, уморив гарнизон голодом. Но на сей раз среди сарацин распространился слух о смерти султана – его предупредили трижды через почтовых голубей о высадке французского короля, но ответа не получили. Султан был болен и находился в Каире, поэтому паника так быстро охватила войско мусульман. Сарацины покинули ночью Дамьетту, перебив рабов и узников и устроив несколько пожаров; однако в спешке они позабыли уничтожить лодочный мост, ведущий в город. Некоторые из узников и рабов сбежали, утром гарнизон короля предупредил о том, что к лагерю приближается пестрая процессия оборванцев, многие из которых несли перевязанные в виде крестов палки, надеясь таким образом дать понять французам, что они тоже христиане.

Среди беспорядочно бегающих по берегу рыцарей я искала глазами герцога Бургундского, но не могла найти, и беспокойство росло в сердце. Что если этот храбрец погиб, ринувшись вперед всех на мусульман? Безумец! Я уже ругала его всеми словами, потому что прошел час, а я до сих пор не знала, где он и де ла Марш. Процессия бывших узников нахлынула на лагерь крестоносцев, и я в суматохе потеряла даже Вадика и Катю.

Донна Анна в растерянности бродила среди беспорядочно бегающих людей, спешно собирающих катапульты, перекидные мосты и другие устройства для атаки на город. Она лишь краем глаза наблюдала процесс сборки, но, идя по лагерю, заглядывала в лицо каждому из рыцарей. Солнце палило нещадно, женщина то и дело устало вытирала лоб рукой, с каждым разом более обреченно, и взгляд ее, прежде смотревший кругом с надеждой, все больше угасал. Она не смела спросить ни у кого о герцоге и графе, потому что интуиция подсказывала ей, что вопрос будет истолкован как излишняя смелость, неприемлемая и возбуждающая подозрение. Но что же делать? Она в последний раз безнадежно оглянулась кругом. Боже! Что за странное сборище! Вот в пяти шагах от нее раненый рыцарь, сидя у обугленных деревяшек, пытается перевязать себе ногу, мимо проносятся оруженосцы, катя руками колеса от катапульты, возле скалы свалены тела погибших, а король, развернув план местности на плоском камне, пытается объяснить своим баронам, как стоит провести осаду города. По лагерю с крестами и блуждающими глазами бродят бывшие пленники и рабы, обросшие и в длинных одеждах, носятся женщины и дети, священники и монахи. Такое ощущение, что все эти люди попали сюда во время кораблекрушения и теперь растеряны, не зная, что делать дальше. Донна Анна еще раз оглянулась – нет, определенно, ее друзей здесь не было, она уверена, если бы они заметили ее, давно подошли бы. Прежде чем спрашивать о них или искать среди погибших, оставались осмотреть двенадцать шатров, разбитых чуть дальше, где было меньше камней и берег был более песчаный и ровный. Там лежали раненые, туда, сжав для смелости кулаки, она отправилась решительным шагом.

Донна уже приближалась к палаткам, когда всадник на крупном вороном коне галопом приблизился к ней и на скаку спрыгнул на землю. Когда он снял с головы шлем, донна Анна узнала Жоффруа де Базена. Вслед за ним подъезжали рыцари, сопровождавшие его, но де Базен махнул им рукой, приказывая направляться сразу к королю.

– Донна Анна! – воскликнул он, поворачиваясь к ней. – Вот уж кого я не ожидал увидеть сегодня! Сумасшедший день! Что случилось, донна?

Смущенно дотронувшись до повода коня, донна Анна не осмелилась посмотреть в глаза де Базена.

– Скажите, сир де Базен, граф де ла Марш с вами?

– Де ла Марш? – удивленно спросил рыцарь. – Как, донна, вы еще не знаете? Де ла Марш там, в палатке с герцогом Бургундским. Бедняга! Он атаковал сарацин первым и жестоко поплатился за свою храбрость.

Донна Анна почувствовала, как у нее сжалось сердце. Без герцога ей будет сложно дождаться приезда братьев д'Эсте, и будет жаль, если такой человек погибнет в самом начале похода, не стяжав себе славу. Де Базен проводил ее до шатра и поспешил доложить королю новости разведки. Донна остановилась возле входа, не решаясь двигаться дальше: она не знала, что сейчас ей предстояло увидеть. Из шатра донеслись голоса герцога и де ла Марша, услышав их, она осмелела и отбросила полог входа.

Людовик спешно давал указания, пока рыцари помогали ему облечься в доспехи – только что разведывательный отряд доложил, что прошел вплоть до Дамьетты: город опустел и горит. Призывные сигналы баронов собирали воинов, все строились в боевом порядке. Жуанвилль, сенешаль короля, пробегая, столкнулся грудь в грудь с молодым рыцарем, растерянно метавшимся по лагерю.

– Oh, my God! – воскликнул рыцарь, поморщившись от сильного удара, и на ломаном французском сообщил Жуанвиллю:– Смотрите, куда идете, рыцарь!

– Вы англичанин? – не веря своим ушам, спросил Жуанвилль. – Мне казалось, английский король запретил рыцарям участвовать в походе.

– Да, запретил. Но я решил следовать велению моего сердца, – гордо ответил англичанин, приложив к груди руку.

– Вы ослушались своего монарха? – в ужасе спросил Жуанвилль. На лице англичанина появилось удивленно-недоумевающее выражение, словно он не понимал, в чем, собственно, его преступление.

– Да, ослушался, – наконец, улыбнулся он. Потом, тряхнув весело головой, смеясь, объяснил: – У меня жена – француженка, поэтому я считаю себя вассалом сразу двух королей. Если один запрещает, а другой, наоборот, призывает, я следую за тем, куда меня ведет вера и жена.

– Как странно, – заметил Жуанвилль, но тут же опомнился, вспомнив о неотложных делах. – Скорее, – взволнованно продолжил он: – нужно организовать отряд, который останется в лагере, пока мы пойдем в город. Отряд под командованием сира де Базена доложил, что Дамьетта пуста, и король хочет войти в город.

– Нет проблем, – беззаботно ответил рыцарь, – я вам помогу. Могу даже остаться здесь с отрядом.

– Как вас зовут, любезный? – на бегу спросил Жуанвилль.

– Вильям Уилфрид, – последовал ответ.