— Ха, я, кажется, тоже. Хотя повторять такой опыт в костюме при плюс двадцати пяти не планирую. Я в душ, ты со мной?

Он прикусывает мочку уха, и по всему телу разбегаются мурашки, выводя тело из ступора.

— Ага.

Разворачиваюсь в любимых руках и прикусываю поросший щетиной подбородок.

— Намылишь меня?

— Черт, одуванчик, ещё бы!

Саша хватает меня за руку и тянет в ванную. По пути он скидывает с себя пиджак, расстегивает жилетку и ремень. Я избавляюсь от свитера где-то между кожаным диваном и кофейным столиком. Одной рукой расправляюсь с молнией на джинсах и застежкой на лифчике. В ванную мы заходим уже наполовину оголенные и на сто процентов возбужденные. Саша прижимает меня к раковине, стремительно впиваясь в мой рот. Его руки сразу опускаются на грудь, страстно сжимают ее, выдавливая из меня всхлип. Крупные мужские ладони скользят ниже, забираются за плотную джинсу, располагаются на ягодицах.

Мы жадно поглощаем друг друга: губами, руками, каждым вдохом. Я втягиваю его потрясающий аромат, замешанный на дорогом парфюме и его чистом природном запахе. Моя голова начинает кружиться, как бывает это всегда, рядом с ним. Кажется, остановись он сейчас — я умру. Наше жаркое дыхание смешивается, тела превращаются в один сплошной нерв, где бы мы ни коснулись друг друга — от этого места по коже кругами расходится дрожь.

Я прижимаюсь к нему плотнее, бесстыдно потираюсь в самых чувствительных местах, хочу уже перейти к главному, но Саша не спешит. Напротив, чем больше проходит времени, тем неспешнее он становится. Сначала его губы покидают мои и начинают чувственное путешествие по щекам, лбу, носу. Каждый миллиметр моего лица касаются невесомые, преисполненные нежности поцелуи. Затем ладони целомудренно скользят вверх по спине, поглаживают, распространяют тепло и умиротворение. Это новый уровень чувственного удовольствия для меня. Я улетаю куда-то за грань реальности, даже с закрытыми глазами все плывет, как на карусели, сердце бухается в желудок и истошно бьётся там, разжигая медленный костер.

Тело становится лёгким, почти невесомым под давлением этих мягких губ и пальцев. Я откидываюсь назад, позволяя Саше опуститься с поцелуями ниже: по шее, плечам, выступающим ключицам и, наконец, груди. Его рука очерчивает те же дорожки, что и губы минутой ранее, электрические импульсы превращают меня в один сплошной нерв.

— Еще, ещё, — шепчу, сжимая волосы на его затылке.

Саша отрывается от меня, и я невольно распахиваю глаза. Почему мы остановились, почему? Перед глазами пелена возбуждения, но она не мешает разглядеть пламя в голубых озёрах напротив и глубину чувств, когда с отчаянной медлительностью он опускается передо мной на колени. Я не дышу и не двигаюсь, впитывая каждое мгновение этой картины: как он прижимается губами к моему животу, как продевает пальцы под грубую ткань джинс и тянет их вниз, как не сводит своего пронзительного взгляда с меня все это время.

Кожа покрывается мелкими мурашками, когда я остаюсь совершенно обнаженной перед этим мужчиной. Пульс зашкаливает, то и дело, отдавая то в ушах, то в горле, то внизу, в том самом месте, к которому теперь аккуратно прикасается пальцами Саша. Я снова закатываю глаза от запредельности ощущений. Все так глубоко, так интенсивно, так мощно, что ноги еле держат.

— Вся такая влажная, — хрипит он, поводя носом по чувствительной коже возле тазовых косточек и пальцами там, внизу.

Я цепляюсь ладонями за край раковины позади себя. Она больно впивается в ягодицы, но это ничуть не уменьшает градус удовольствия от медленной пытки опытного мужчины. Я дышу так часто, что, кажется, сейчас отключусь от переизбытка кислорода и не сразу замечаю, как мы меняем позицию. Одна моя нога теперь переброшена через плечо Александра, его губы касаются складочек, а язык пробирается глубже, выписывая какие-то невероятные пируэты.

Боже. Боже. Боже.

Сумасшедшее ощущение. Невыносимая пытка. Запредельное удовольствие.

Кажется, я кричу, когда меня охватывает первая волна, но все происходит словно сквозь толщу воды. Все сосредотачивается в одной точке и взрывается пламенем, мгновенно распространяясь на все тело. Помню, как тяжелеет каждая косточка, каждая мышца, и я сползаю на пол рядом с мужчиной, подарившим мне самое мощное удовольствие во всей моей жизни. Он притягивает меня к себе на колени, крепко прижимает к груди и целует в макушку.

Душ после выходит очень коротким.

Немногим позже мы снова лежим в кровати. Я в его огромной рубашке на голое тело, он в одних боксерах престижной марки. Саша перебирает мои непослушные волосы и улыбается одним уголком губ.

— Поговорим? — аккуратно спрашивает он.

— Не очень хочется, — прижимаюсь щекой к его теплой ладони.

— Это неправильная позиция. Просто обсудим сейчас, один раз и навсегда закроем эту тему.

— Хорошо, — тяжело выдыхаю я. — Я не давала ему повода, поверь. Да, мы общались, но как друзья, я даже сказала ему, что у меня есть парень. Не знаю, что сегодня произошло.

— Ты испугалась?

— Да. Хотя сейчас понимаю, он, наверняка, не зашёл бы слишком далеко. — Выписываю пальцами круги на обнаженном торсе. — Он хороший парень, просто в его голове что-то перемкнуло.

— Не оправдывай его, — жёстко говорит Саша. — Ты совсем его не знаешь.

— Может быть… Думаешь, люди способны так долго притворяться совсем не теми, кем являются? Делать вид, что хотят одного, а на самом деле…

— Способны, — коротко и ёмко говорит он.

— Что же будет дальше, Саш? Мне его избегать? Или нужно поговорить? Я не хочу, чтобы такое повторилось.

— Не волнуйся об этом, одуванчик, такое не повторится. Ты больше его не увидишь.

Вскидываю глаза и шумно сглатываю ком. Он же не…

— Боже, у тебя такое лицо. Он написал заявление. А с завтрашнего дня уходит на больничный вплоть до самого последнего рабочего дня. Никакого криминала.

— Он написал заявление? Добровольно?

— Под небольшим давлением, — Саша касается пальцем моих губ, немного оттягивает нижнюю и прерывисто выдыхает. — Ненавижу мысль, что он тебя касался.

Эти слова взрывают целый склад боеприпасов в моей груди. Пули летят в разные стороны, разрывая то печень, то лёгкие. Граната с выдернутой чекой остановливается у самого сердца, считанные секунды до взрыва.

— Всего один поцелуй, — шепчу я, болезненно сжимаясь. Он больше не захочет касаться меня?

— Придется стереть его единственный раз миллионами моих, — говорит он и касается моих губ.

Сжимает поочередно верхнюю и нижнюю, обводит их языком. Меня трясет под воздействием этих мягких движений. Он зол не на меня, какая я глупая, он уже доказал это ранее в ванной. Обхватываю его затылок ладонями и вступаю в этот чувственный танец. Мы даже не углубляем поцелуй, достаточно только нежных касаний.