— Я не понимаю, — украдкой вытираю глаза, которые по ужасному стечению обстоятельств сегодня решила накрасить.

— Я должен признаться тебе, одуванчик. Я нихрена не понимаю, что между нами.

Он немного отстраняется и заглядывает в мои заплаканные глаза.

— И я не понимаю, что должен делать и чувствовать. Я хочу, чтобы каждый вечер ты проводила со мной, ты можешь?

— Нет, — честно отвечаю ему. — Потому что тоже ничего не понимаю. Мы встречаемся?

Этот вопрос выбивает Александра из колеи. Я знаю, что все сложно, и, наверное, именно для таких случаев ВКонтакте придумал этот дурацкий статус, но мне нужно это знать. Я не хочу ни к чему не обязывающих встреч. Не смогу так.

— Да, одуванчик, — говорит он уверенно, хоть и после значительной паузы. — Мы встречаемся. Можешь передать своей подруге, что твой парень не разрешает тебе ходить на чужие свидания. И что я приватизирую тебя на все вечера следующих недель. А может, и лет.

Из меня вырывается смешок. Что это, если не признание?

— Так я могу сказать всем, что…

— Давай не будем спешить, посмотрим, куда это приведет, — спокойно говорит Босс.

Я расслабляюсь в его руках, сама тянусь к губам в примирительном поцелуе, сама крепче жмусь к крепкому торсу, желая нагнать упущенное накануне ощущение его близости. Саша продолжает держать меня в кольце своих рук и очень чувственно касаться губ. Потом переходит в дорожку чувственных поцелуев на щеку, шею и, наконец, оголенное плечо. Отодвигает кромку свитера дальше, высвобождая больше кожи для обжигающих прикосновений.

Мы дышим очень громко. Атмосфера как-то слишком быстро накаляется, переходя из плоскости смешанных эмоций в жажду большего. Вожу ладонями по его широкой спине, больше всего желая снять этот чертов пиджак, запускаю пальцы в густые волосы, ловя ртом его чувственный стон. Голова кружится, кружится, кружится.

— Больше не плачь, одуванчик, — горячо шепчет мне в шею Александр. — А теперь иди, иначе утреннюю планерку придется сдвинуть на вечер из-за тебя. Мне итак сидеть теперь перед топами с этим… — он прижимает меня плотнее, явственно давая понять, о чем говорит.

Резко отстраняется и шумно выдыхает.

— Иди. В шесть тридцать жду тебя на парковке и никаких псевдо-свиданий. Ты поняла меня, Лея?

Его голос звучит четко и властно, настолько обезоруживающе эмоционально, что так и хочется выпалить: да, господин.

Пожалуй, с "Пятьюдесятью оттенками серого" я тоже пока завяжу.

С плохо скрываемой улыбкой выхожу из кабинета Босса. Его помощница, с которой мы, кажется, столкнулись впервые, осматривает меня с холодным прищуром. Ах да, наверное, я выгляжу, как зареванная клуша. На своем этаже ныряю в туалет и привожу себя в порядок. Потеки туши легко смываются водой, а вот с раскрасневшимся носом ничего уже не поделать, пройдет само через пару часов.

— Викот, — тяну я, как только возвращаюсь на рабочее место. — Все отменяется. Мой парень категорически против моей встречи с другим. Даже ради тебя. Прости.

Вижу, как округляются глаза подруги, когда она складывает два плюс два: то где и с кем я сейчас была и мое раскрасневшееся лицо. А что? Я ничего ей не говорила, она догадалась сама!

*Джабба Хатт — персонаж киносаги «Звёздные войны», огромный слизнеподобный инопланетянин.

У меня есть теория. Фортуна — дама с вечным ПМС. Ей то не нравятся кудрявые, то блондинки, то высокие и стройные. И каждый раз я подхожу под этот ее нелепый критерий.

Пусть сегодня обошлось без вывернутых ног и застрявших лифтов, но очередная партия полисов приезжает за час до конца рабочего дня и выглядит так, словно здесь застрахована одна небольшая африканская страна. Я до ночи ее не осилю! Хотя я уже приловчилась к этим дурацким НС-кам и даже чувствую себя в них профи, такой объем на одни мои хрупкие плечи ужасает.

Викот демонстративно со мной не прощается, когда уходит, и меня этот факт неприятно жжет. Ну чего она обиделась? Я что, не имею права на личную жизнь? Когда кабинет пустеет, я набираю короткие четыре цифры и закусываю подушечку пальца от волнения. Никогда ему сама не звонила, а после утренней сцены, как я здраво оценила, ревности, уже и не знаю, чего ожидать.

Но мягкое "Да, одуванчик" — рисует улыбку на моем лице.

— Я к половине седьмого не успею, — сразу говорю я. — Тут договоры подвезли к концу дня, фух, пачку…

— И сколько тебе нужно времени?

— Часа два… — Тяжелый вздох с той стороны заставляет тут же исправиться. — Полтора. Я справлюсь за полтора.

— Хорошо, я зайду за тобой.

— Я буду ждать, — улыбаюсь, как дурочка, честное слово.

Все хорошо. Он зайдет, мы вместе проведем чудесный вечер. Возможно, я даже останусь у него на ночь…

За приятными мыслями работать становится легче. Я как заведенная стучу клавишами, вбивая привычные уже строки о застрахованном лице, использую горячие клавиши для быстрого сохранения и перехожу к следующему полису. Когда я слышу, как приоткрывается дверь, передо мной остаётся не больше пятерки договоров. Не отрывая взгляда от экрана, с улыбкой бросаю:

— Ты как раз вовремя, я почти закончила.

— Рад это слышать, — доносится насмешливое от порога.

Я вскидываю глаза, ошарашенная неожиданным гостем.

— Руслан?

— А ты, видимо, ждала не меня, — он приподнимает один уголок губ, и странное выражение его лица вызывает во мне озноб.

— Задержался на работе? — стараюсь вложить в голос побольше непринуждённости, но какое-то грызущее чувство тревоги меня не оставляет. Зачем пришел да еще и в такое время?

— Ага, — он неспешно проходит мне за спину и кладет руки на плечи. — Ты тоже, смотрю, трудишься, не покладая… рук.

Озноб проходится по позвонкам, и я встаю с места, чтоб избавиться от неприятных прикосновений. Отхожу от него, делая вид, что хочу сложить полисы в папку.

— Я думал, у тебя сегодня двойное свидание, — вкрадчиво говорит он, следуя за мной к стеллажу.

— Отменилось.

— Значит, сегодня свободна? Или появились другие планы? — хитро прищуривается он, останавливаясь прямо за стеклянной дверцей, которой я отгородилась от него.

— Да, другие планы, прости.

— А ты не так проста, как кажешься, — снова странная улыбка.

— Даже не знаю, что на это ответить. Руслан, ты что-то хотел? У меня просто ещё работа и…

— Да, я в курсе, что за "и". Но у меня есть вопрос, — его ладонь ложится на дверцу стеллажа и с грохотом захлопывает ее, пугая меня. — Скажи, маленькая лгунья, почему для него — парня нет, а для меня — есть? — он говорит это с хохотом, расплываясь в хорошо знакомой отрепетированной улыбке.