До того, как вернуться в Нью-Йорк записывать новый альбом, мы провели несколько ничем не занятых недель в Лос-Анджелесе. Однажды вечером я пошел потусоваться с Литой Форд, которая тогда играла в группе The Runaways. Мы с Литой весело проводили время. Ей тогда было всего девятнадцать лет, но ее группа недавно выпустила уже второй альбом и собиралась в тур по Японии. Мы с Литой отправились на некий концерт в клуб под названием Starwood. Концерт начался с группы The Boyz, в которой тогда играл гитарист Джордж Линч, впоследствии прославившийся в Dokken. The Boyz исполнили кавер «Detroit Rock City». Следующими выступали Van Halen, которые произвели на меня сильное впечатление. У них на следующий день был запланирован концерт, и я позвал Джина со мной сходить послушать их.

И вот в тот второй вечер, ближе к финалу выступления Van Halen, Джин вдруг встал и ушел куда-то. Я и не подозревал, что он пошел за кулисы, чтобы предложить группе прийти в студию и сделать демозапись. Он мне об этом ничего не сказал. Вернувшись на свое место в зале, он ни о чем таком даже не упомянул. Я об этом узнал лишь потом. Мне это показалось странным: я-то всегда считал Джина единственным членом группы, на которого я могу положиться, а он, получается, за моей спиной делал свои дела. И вот постоянно у него были такие порывы. Объяснять мне свое поведение, которое я считал нечестным, подлым, он нужным не считал.

В тот период в Калифорнии я также начал общаться с Джеорген Лапьер, сестрой Шер. Джеорген тогда блистала в мыльной опере «Главный госпиталь». Она была очень, очень умной — входила в сообщество людей с высоким IQ Mensa, и я просто обожал беседовать с ней. Мы с ней встречались периодически более года, хотя я через какое-то время сказал прямо, что и с другими я тоже хочу общаться. Был, то есть, в этом смысле предельно честен, ничего не скрывал. Я понимал, что телефонный роман может длиться вечно: болтаешь-болтаешь, потом желаешь доброй ночи и идешь своими делами заниматься.

Закончилось наше пребывание в Лос-Анджелесе, я улетел в Нью-Йорк. И вот в этом полете мне явилась песня «Love Gun» — вся целиком, готовая: мелодия, текст, партии всех инструментов. Удивительное дело, для меня крайне редкая ситуация. Саму идею «ружья любви» я украл из песни «The Hunter» в версии Алберта Кинга, из которой, кстати, цеппелины позаимствовали свою «How Many More Times», вышедшую на их дебютном альбоме. К моменту приземления самолета я уже готов был писать демо.

В Нью-Йорке я позвонил знакомому барабанщику и почти сразу отправился в студию Electric Lady записывать песню. Мне в то время уже не надо было даже для демозаписей искать менее шикарные студии, я мог себе позволить все записывать в студиях высшего класса, а Electric Lady просто была моей самой любимой. И там я использовал то же оборудование и ту же пленку, на которых другие группы делают мастера́. Оказалось, что это проклятие и благословение одновременно. Конечно, демки эти звучали очень круто, качественно. Но запись демо в хороших студиях — риск «демовщины», так сказать, то есть из-за хорошего качества записи ты как бы привязан к ней, теряешь гибкость мышления, когда пишешь нормальный альбомный трек. Так из финальной записи исчезает спонтанность. И для новых предложений ты закрыт — есть же уже готовая концепция. Именно по этим причинам в конце 80-х я перестал делать демо.

В случае с «Love Gun» странность заключалась в том, что хотя альбомная версия — это точное «факсимиле» демотрека, когда мы ее записывали, Питер не смог сыграть «бочку» так, как в демо. После того как Питер записал свою партию, пришлось приглашать другого барабанщика, который сыграл бит басового барабана, который у Питера не получился.

Альбом мы записывали в Record Plant — это еще одна легендарная нью-йоркская студия. Располагалась она у Таймс-сквер, район в то время, мягко говоря, не особо примечательный. На первом этаже здания за стеклом сидела консьержка, которая впускала тебя по звонку. На окне — жалюзи, и когда ты проходил через открывшуюся дверь, то видел, что комната консьержки отделена от коридора еще одной дверью на замке. Не могу даже примерно подсчитать, сколько раз я, выйдя из студии на перерыв, заходил в эту маленькую комнатку консьержки, она закрывала жалюзи, запирала дверь и стонала: «Ох, Пол!» Я, конечно, не дурачил себя мыслью, что я тут один-единственный, но что один — это точно. И чувства меня обуревали классные. Трахнем кофейку в перерывчик, ага.

Во время нашего пребывания в Нью-Йорке Джин принес в офис Билла готовые демозаписи группы под названием Daddy Long Legs. Оказалось, что Джин придумал такое название вместо их родного Van Halen. Мы с Биллом запись внимательно прослушали и потом, без Джина, обсудили. Решили не заниматься этой группой. Не потому, что они были недостаточно хороши. Не потому, что они не обладали огромным потенциалом. Нет. Мы просто хотели защитить KISS, которой, чтобы наступать по всем фронтам, требовалась ежедневная сфокусированная работа. Блуждающий взгляд Джина же представлял очевидную угрозу тому, чего мы добились и чего еще стремились достичь.

Для тура Love Gun, который стартовал в Канаде в начале июля 1977 года, после выхода альбома, мы — впервые в жизни — завели себе личный самолет. До того мы всего раз летали на частном, но так получилось случайно: поломалось расписание, и в один далекий заброшенный город пришлось лететь на крошечном Learjet. Но тут совсем другое дело: этот самолет — наш. Самолет этот был — Convair 280, с пропеллерами, набитый старой мебелью — летающий антикварный магазин прям. Вели его первый пилот Дик и второй пилот Чак. Стюардессу звали Джуди.

Дик с Чаком постоянно ругались и орали друг на друга прямо в кабине. «Ты мудак!» — «Иди нах!»

Уверенности это не добавляло.

Однажды мы уже прилетели, приземлились, но, сделав круг по аэродрому… снова взлетели. Оказалось, пилоты наши посадили нас в международном аэропорту, а мы должны были сесть в частном. В другой раз я в середине полета заметил, что из одного мотора вырываются языки пламени. Я велел Джуди позвать Дика. Он пришел, поглядел, пожал плечами: «Да все нормально, не волнуйся». И ушел обратно в кабину. Что-то должно было случиться.

На мой день рождения явились одетые как трансвеститы, подарили мне платье. Слева направо: Питер, Джин, я, Эйс. Город Линкольн, штат Небраска, 1977 год

Сам тур при этом проходил более чем достойно. В очень многих городах пришлось заряжать дополнительные концерты, а еще по ходу дела мы записали наш второй концертник, Alive II. Сама идея выглядела симпатично: мы же сначала выпустили три студийных альбома, потом концертный, а сейчас у нас вышло еще три студийных. Так почему б не зарядить очередной концертник? Проблема заключалась в том, что под живой альбом надо было составить особый концерт группы KISS, потому что не хотелось повторять материал первого концертника. Тот, первый, — задокументированный стандартный концерт нашей группы. Второй таким быть не мог, потому что многие старые песни еще не ушли из нашего сет-листа, мы их постоянно играли, на всех концертах. Так что теперь нам предстояло сконструировать такое шоу группы KISS, которого в реальности не существовало, но с динамикой настоящего концерта. Но даже при этом задача не казалась особо сложной, у нас же уже было много новых классных песен — «Detroit Rock City», «Love Gun», «God of Thunder». И снова мы искусственно создавали атмосферу зала так, чтобы запись отражала безумие настоящего концерта. Например, взрывы на сцене вызывали компрессию микрофонов, так что пришлось снова использовать запись палящих пушек. А для задней стороны обложки, мы решили сняться на саундчеке в Sports Arena в Сан-Диего — причем все наши эффекты «включить» разом, то есть все взорвать, а самим взлететь на гидравлическом подъемнике. И хотя на концертах эффекты никогда не срабатывали одновременно, но фото точно передавало вот этот вот убойный эффект нашего концерта.