– Пра-ально, – на этом слове у него заплетается язык.

– Ну, тогда вперед! Лучше нам поговорить в помещении.

Лео совсем не рад этой затее, но тем не менее помогает пьяному художнику взобраться по крутой лестницы, и мы без происшествий добираемся до квартиры. Оказавшись в тепле, Дюрер пьяно икает и плюхается на диван. Лео же, ворча, бегло оглядывает наши продовольственные припасы и принимается готовить полуночный перекус. Я наливаю Альбрехту стакан воды, которую принесла сегодня утром из фонтана у церкви, и только здесь – в квартире под самой крышей – вдруг осознаю, какой роскошью я наслаждалась во время всех своих предыдущих путешествий в прошлое, когда жила в домах с прислугой.

Лео возвращается через несколько минут с подносом, полного хлеба, копченой колбасы и маринованных овощей, от вида которых у нас тут же текут слюнки. Немного перекусив, Дюрер выглядит значительно трезвее, да и у меня в голове становится гораздо более ясно.

– Вы пришли, потому что хотели поговорить с нами? – осмеливаюсь я сделать первый шаг. Дюрер смахивает последние крошки со своей бороды.

– На самом деле, – он откашливается, – завтра я уезжаю в Нюрнберг. Но наш последний разговор… не выходит у меня из головы. – Он широким жестом похлопывает себя по лбу, а я выжидательно наклоняюсь вперед, задерживая дыхание. Что бы он ни хотел сейчас сказать, важность момента так и витает в воздухе между нами.

– То, что вы сказали… По поводу Селесты и мастера зеркал… Простите меня за мою грубость, но я действительно поклялся хранить эту тайну. И ваши слова меня ужасно напугали. Селеста не так надежно защищена, как все мы думали. Шансы на то, что с ней может что-то случиться, возрастают, и поскольку я больше не могу оставаться в Венеции, я должен передать вам свои знания. Пожалуйста, простите меня за то, что я вел себя как сумасшедший в последнее время, но этим вечером мне нужно было набраться смелости, чтобы снова с вами встретиться.

Его умоляющий взгляд скользит с меня на Лео и обратно, и я киваю в знак поддержки, чтобы он продолжал.

– Вы уже открыли для себя несколько фрагментов правды, – вздыхает Дюрер. – Когда Люциан украл зодиак у своего брата, они как раз были в путешествии в 1495 году и сопровождали меня во время моей поездки в Италию. После этого инцидента Фредерик слег в тяжелом состоянии, но ему удалось дважды уйти от Люция. Мы же с Селестой бежали и прятались, остерегаясь проронить хоть слово о том, что мы в Венеции. Фредерик надеялся на помощь… и он ее получил. Мы знали легенду о тринадцатом знаке зодиака, о спасительной силе, которую он обещал, но к Фредерику и Селесте это пророчество не имело никакого отношения. Вместо этого мы услышали историю о волшебном зеркале Агниции, которое, как выяснилось, действительно существует… Мы нашли его. В суматохе Крестовых походов против Константинополя этот удивительный артефакт оказался в Венеции, где нам удалось его выследить. – Дюрер замолкает. Он весь дрожит, погруженный в свои воспоминания, которые, по всей видимости, еще его тяготят. – Я уже рассказывал вам легенду о зеркале, Розали, о том, что оно способно отправить человека на небосвод. Когда Селеста приняла решение покинуть этот мир, ее слезы упали на зеркало и впитались в поверхность, а затем она растворилась в звездном свете, что поднялся прямо к небесам и переплелся с бесконечными огнями. Фредерик хотел отправиться вслед за ней, но пообещал остаться, чтобы обезвредить Люция. Селеста пригрозила, что пошлет метеорит, если он вдруг решит воспользоваться зеркалом. Поэтому мы остались здесь и позаботились о том, чтобы как можно надежнее спрятать зеркало и чтобы Люций никогда не узнал о содеянном. Однако теперь он наверняка догадался обо всем и, видимо, сейчас достаточно силен, чтобы отважиться напасть. А убийство маэстро зеркал только доказывает сей факт.

В глазах Дюрера мерцают слезы, когда он заканчивает свою речь. Он достает свой носовой платок и высмаркивается, а я так и сижу с открытым ртом, потеряв дар речи от услышанного. Многие фрагменты истории мы и без его истории собрали воедино, но получив подтверждение своим догадкам… У меня в голове не укладывается мысль о том, что такое вообще возможно.

– Люций недавно украл мой зодиак, – подает голос Лео, задумчиво протягивая Дюреру свое забинтованное запястье. – Теперь он объединяет в себе десять зодиаков, и, как вы и сказали, это позволило ему решиться на попытку добраться до Селесты.

– А еще он подпитывается силой профессора Киппинга… То есть Фредерика, – бросаю я. – Когда я виделась с ним в настоящем, он с каждым днем казался все более болезненным. Упоминал, что Люций все чаще обращается к нему за подпиткой.

– Как хорошо, что вы завтра уезжаете! Как соучастник в истории Фредерика и Селесты, вы тоже находитесь в опасности. Люций, безусловно, попытается добраться и до вас, это лишь вопрос времени, – обращается Лео к Дюреру, и тот рассеянно кивает.

– Да, я с вами согласен. – Его взгляд снова устремляется ко мне. – Как вы только что сказали? Профессор Киппинг? Он теперь так себя называет?

– Да, – подтверждаю я его слова, и по губам Дюрера скользит печальная улыбка.

– Ее звали Селеста Киппинг. Меня ничуть не удивляет, что он выбрал именно эту фамилию.

От этой новости сердце пропускает удар. Новая волна тоски валится на меня вместе с гневом на то, что влюбленная пара была разделена навсегда, а Селеста все еще продолжает находиться в опасности, несмотря на принесенную жертву.

– Что мы можем сделать? – воинственно спрашиваю я Альбрехта.

– Найдите зеркало Агниции, – советует он. – Независимо от того, что Люций собирается делать с записями маэстро зеркал, реплика никогда не будет столь же мощной, как оригинал. И когда он это поймет, отправится искать артефакт.

– Нам нужно найти зеркало, так? – уточняю я. – Что вы с ним сделали, после того как Селеста его использовала?

Дюрер беспокойно чешет голову.

– Мы с Фредериком хотели обезопасить себя и уничтожить артефакт, но, что бы мы ни предпринимали, нам это так и не удалось. Поэтому я отдал его в ломбард Якопо из Гетто.

Весь мой боевой дух со свистом съеживается, как лопнувший воздушный шарик.

– Это было в 1495 году, верно? Прошло двенадцать лет, зеркало может быть где угодно!

Дюрер пожимает плечами в виноватом жесте.

– Якопо должен его помнить и, возможно, поможет вам отследить его.

Нахмурившись, я оборачиваюсь к Лео, но он тоже выглядит не слишком обрадованным открывшимися новостями.

– Пожалуйста, помогите Селесте! Она была… самым сердечным человеком, с которым мне когда-либо доводилось встречаться. Она любила братьев Морель всеми фибрами своей души. Несмотря на все злодеяния Люция, у нее так и не получилось его возненавидеть и до последнего надеялась, что он придет в себя. Ей бы не хотелось, чтобы он уничтожил себя таким образом.

– Кажется, как раз с этим у Люция проблем нет, – морщусь я, снова вспоминая ту улыбку на его губах, с которой он вырезал с запястья Лео зодиак. Нет у меня никакого желания его прощать. Но это воспоминание только укрепляет мою решимость в том, чтобы не дать ему добраться до Селесты. Никогда.