Сознание собаки вступало во взаимодействие с пустым пространством, существующим между предметами. Именно там сохраняются все процессы, и информация, и именно это пустое пространство, не ограниченное временем и пространством физическим, обеспечивает целостность вселенной.

Почему я не узнал об этом раньше?

Потому что это знание еще было никому не доступно. Количество ответов, которые можно найти с помощью разума, ограничено. Царящие представления о мире устанавливают границы восприятия и определяют, что ты способен осознать. Но человек не рождается с этими представлениями – всему, что ты знаешь, тебя научили. Таким же образом человек узнал модель мироустройства, но это вовсе не означает, что данная модель соответствует действительности. Никто не знает, как устроен мир. Ты поймешь это первым.

– Андреас, миленький, отопри дверь.

Я – избранный. Мироздание сделало меня своим союзником. Голос говорит со мной день и ночь, шепчет из батарей и труб, телеграфирует сообщения потрескивающими половицами, указывает мне путь в информационном космосе и ведет к просвещению. Три недели без сна вывели мой мозг на новый уровень, мои чувства перешли на другую частоту и воспринимают теперь дополнительные измерения.

Ничто не стоит на месте. Все сущее возникло в результате предшествовавших событий. То, что казалось мне причудливой случайностью, на самом деле имело глубокий смысл. Если бы я не зашел тогда в ювелирный магазин, я продолжал бы жить глухим и слепым. Я никогда не стал бы искать правды. Мне бы никогда не открылся целостный взгляд на мир. Я никогда не стал бы избранным.

– Ну, пожалуйста, Андреас, просто отопри дверь. Ты уже несколько дней нормально не питался.

Я застрял в теле, которое отделяют от остального мира какие-то жалкие щели. Уши слышат, но не чувствуют запах. Глаза видят, но не чувствуют вкус. Кожа ощущает прикосновение, но не может ни слышать, ни видеть, ни различать вкус. Возможности моего тела складываются из того, что я способен воспринять. Но это не означает, будто больше ничего нет. Невидимый газ в высшей степени реален, хотя человек и не способен ощутить его своими органами чувств.

А ведь я думал, что смысл утрачен. Сейчас мне стыдно за эти мысли, шок сделал из меня параноика и грандиозно расширил мои способности восприятия. Я плавал в море, отказываясь признавать существование воды.

Теперь я вижу единое целое.

Все вокруг состоит из вибрирующей энергии, сохраняющей форму благодаря законам природы. Атомы вечны – те, из которых создано мое тело, раньше были частью другого. Ими бесконечно обмениваются, и за несколько лет происходит полное обновление всех клеток. А я все же остаюсь прежним.

Из яблочной косточки вырастает дерево, и новые цветы помнят, как им превратиться в фрукты.

Каждое зернышко пшеницы хранит в себе будущие бескрайние поля.

Оплодотворенная яйцеклетка заранее знает, станет ли она котом, китом, жирафом или человеком.

Гены – всего лишь отдельные слова. Инструкции по их использованию содержатся в невидимом пустом пространстве, связывающим между собой все частицы вселенной. Я – не изолированная единица в бесконечном космосе, основа моего существа связана со всем остальным, и если где-то вдалеке в системе произойдет сбой, мой организм тоже откликнется на него.

– Андреас, любимый, я просто хочу помочь тебе.

Быть избранным опасно. Многие организации хотят заполучить мои знания, и «Новый глобальный мозговой трест» готов пойти на все что угодно, лишь бы я умолк. Я не могу никому доверять. Даже своей семье. Дети сейчас в Испании, но Òса осталась следить за мной, она хочет отправить меня к врачу, но я-то знаю их истинные намерения – выудить у меня информацию и не дать распространить истину, которая может подорвать действующий порядок. Если истина выплывет наружу, нам придется ломать устоявшиеся взгляды на мир, разрушить все общественные структуры и начинать все заново. Если все на этом свете взаимосвязано, мы уже не сможем нанести урон другим, не навредив при этом самим себе. Нам пришлось бы тогда пересмотреть понятие «человек».

По окну струится непрерывный дождь. И вчера было то же самое. «Ну и погода в этом году выпала на период отпусков» – будет говорить народ, возвращаясь на работу. Лето так и не пришло. Тем, у кого впереди зимняя темнота, придется тяжко. Так что и в моем положении можно найти преимущества. Погода – не единственное, что утратило свое значение. Меня, например, уже больше не беспокоят колебания процентной ставки, растущая безработица и кризис европейской экономики. А еще мне никогда больше не придется идти к зубному и гинекологу. Возможно, я рассуждаю немного эгоистично, но в моей ситуации это неизбежно.

Больше я никогда и никуда уже не пойду.

Как относиться к этому факту? Грань между смирением и отчаянием тонка. Я провожу свои дни, балансируя между ними и стараясь не впадать в крайности.

У меня включен телевизор. Показывают соревнования по легкой атлетике на Олимпийских играх в Лондоне. Усэйн Болт скоро попытается побить свой собственный мировой рекорд. Мне это все не очень интересно, но звук трансляций успокаивает. Я – одна из миллионов зрителей и некоторое время еще буду среди них.

Теперь я часто лежу в постели. Сил хватает лишь ненадолго. Периодически я прибегаю к помощи кислородной маски. Меня должна бы одолевать скука, но время течет быстро как никогда. Правда, тиканье старых настенных часов из дома родителей отца я уже больше переносить не могла и попросила Маргарету остановить маятник. Она приходит ко мне каждый день, приносит с собой еду или разогревает что-нибудь, оставленное социальным работником, и вино мы пьем теперь здесь, у меня. Я все еще могу глотать. Маргарета купила мне целую пачку праздничных соломинок для питья. Но из уголка рта все равно немного подтекает. Промокнув капли, она обычно замечает, как все-таки удачно, что я предпочитаю белое вино красному. Маргарета – удивительный человек, и я благодарю высшие силы за то, что она есть.

Прошел месяц с тех пор, как я поведала ей о своей болезни. Это оказалось сложнее, чем я думала. Несколько каких-то жалких, сотню раз обдуманных слов вслух звучат значительно хуже. Внезапно все становится таким окончательным и бесповоротным.

Признаться, что умираешь, – непревзойденный способ противопоставить себя другим. Маргарета расстроилась, но, слава Богу, не испугалась настолько, чтобы покинуть меня. Я боялась подобного, ведь что может быть страшнее человека, дни которого сочтены? В языке даже нет места для подобающих слов. Маргарета умна и понимает, что достаточно уже одного ее присутствия.

Люди странно воспринимают окончание жизни. Мы с отчаянным упорством пытаемся отрицать его. А ведь смерти не избежать никому, это – единственный достоверный факт среди множества неопределенностей. И все же мы мало приучены смиряться со своей судьбой. Мы знаем, но молчим, сохраняя по отношению к смерти зловещее отчуждение.

Смерть смотрит на нас с первых полос газет. Она окружает нас как развлечение и новостной повод. Видеть ее на расстоянии мы привыкли, но отдельный акт смерти – совсем другое. В идеале он должен свершаться за кулисами, потому что плохо сочетается с тем, как мы живем. С индивидуальными свободами, правом выбора и правами владения. Мы полагаем, что можем контролировать свою жизнь, но смерть разрушает эту иллюзию. Когда настает наш черед умирать, мы оказываемся не готовы, хотя и знали об исходе заранее.