«Это не вопрос, а просто уведомление. Пять месяцев назад ты оставила наш совместный капитал, не заявив на него претензий. Я принял решение продать таунхаус и, хотя это тебя и не касается, могу сообщить, что планирую переехать в Испанию. Я купил дом, адрес которого тебе знать не нужно. Однако Виктория получит мои контакты, когда я перееду. Кристер».

Ну что тут скажешь? Признаюсь, я почувствовала, как накатывает злость, но прежде чем она успела охватить меня, к своему удивлению, я начала смеяться. Не от радости – нет, это было бы преувеличением – а от абсурдности ситуации. Однажды доходишь до черты, за которой отношение других теряет всякое значение, ведь при окончательном подведении итогов учитываются лишь собственные поступки.

Так что живи с миром, Кристер, здоровья тебе и долгих лет жизни. Придет и твое время посмотреть смерти в лицо.

Именно в тот момент я услышала, как повернулся ключ в замке. Взгляд тут же упал на секретный стакан с таблетками, но мое тело уже не умеет торопиться. Стакан остался стоять на своем месте, когда до меня донесся голос Маргареты.

– Привет-привет! Не бойся, это я. У меня сюрприз. Услышав, как гремят вешалки, я попыталась повернуть голову в сторону прихожей. Зашла Маргарета и резко остановилась, увидев, что я сижу в кресле.

– Ничего себе, ты тут сидишь? А я только что говорила, что ты с трудом встаешь с постели.

Милая, дорогая Маргарета. Подумать только, какую подругу преподнесла мне судьба. Да, до кресла мне добраться удалось, но исключительно по делу и вставать с него я никогда уже больше не собиралась. Стакан с таблетками я тоже не думала, что придется прятать, и вот, Маргарета застала меня врасплох, неспособную сделать ни то ни другое, и раскрыла мою тайну. Я буду ей вечно благодарна. Даже не бросив укоризненного взгляда, она успела спрятать стакан как раз в ту минуту, когда вошла Виктория.

Пришла моя дочь, и вечер, который должен был стать в моей жизни последним, стал нашим первым.

Приближение смерти обладает удивительной способностью смягчать весь подавляемый гнев, покрывая его налетом примирения. Непреодолимые препятствия становятся ничтожны. Впервые мы можем общаться по-настоящему. В прежних обидах поставлена точка, и мы бережно расходуем то немногое время, что мне осталось. Слова не нужны. Наши взгляды отражают одну тоску на двоих. Нам осталось только проживать каждый день, не заглядывая вперед; безмолвными часами дочь держит мою руку и, несмотря на неподвижность, секунды торопятся прочь. Виктория кажется такой маленькой. Совсем как девочка с моих фотографий на стене. Я вижу ее страх, бездонное отчаяние от того, что я ее покидаю. Она пытается скрыть его, но из-за постоянной угрозы своего ухода я все подмечаю. Слышу ее разговоры с врачами. Как она требует новых методов лечения, чтобы остановить процесс, но то, о чем она их умоляет, сродни чуду. Сохраняя выдержку, я стараюсь поддерживать ее. Как я рада, что она рядом. Что нам даровано это время. Но теперь я уже стремлюсь к своему концу.

Теперь я готова.

И все же буду жить, пока смогу. Ради Виктории я выдержу кульминацию своего бессилия.

Я останусь до тех пор, пока она меня не отпустит.

Стойка для капельниц украшена красным елочным шариком. Это Маргарета повесила его к Рождеству. Вот уже четыре месяца как подруга и дочь не отходят от меня.

Больше мне ничего не нужно.

Я прожила жизнь.

Это что-нибудь да значит.

И ведь это уже немало?