боевое оружие — это всего лишь безобидные игрушки. Он снова слышал мысли, чувствовал их эмоции. Ужас. И только ужас.

Алазар приблизился к обрыву. На дне покоили каменные глыбы, трупы, заваленные остатки техники, разбитое оборудование, потерянные бластеры и автоматы. Ладонь вибрировала. Волокна живого металла дрожали и расступались прочь. Из тёмных слоёв доспехов пробился камень герцога Питера Кохе. Происходило единение. Разум впитывал космическую силу. Красные глаза сменились жёлтыми. Он властвовал на материей, мог перестраивать частицы, определять форму и изменять размеры. Сила создателя у него в руках.

Обломки подхватила первозданная сила Фрагоса. Разрушенные остатки стены принимали новую форму и занимали место в конструкции воздушного моста, который строился без участия людей, дугой огибая руины крепости. Алазар удалось возвести нечто невероятно надёжное и великолепное с архитектурной точки зрения за считанные минуты.

8

Аарон находился на холме под лучами восходящего солнца, тревожно наблюдая на горизонте павшую стену Виктории. Над ней виднелись резкие едва уловимые зрением движения, неизвестное сооружение рождалось на глазах.

Он строит мост. Поторопись.

— Идём, быстрее. Алазар ещё не пересёк стену. У нас есть шансы. Пройдём за ним мосту, который он воздвигает. И, быть может, перегоним.

— Как ты узнал? — спросила Ева.

— Не имеет значения, — заключил Аарон и сорвался с места.

Тот самый момент наступил. Предстояло решающее столкновение с главной угрозой всей его жизни. Тем, кто ради свершения неизвестной цели готов обречь на смерть всех, не взирая на мораль и совесть. Он не отступится. Будет идти до конца. Либо сделает задуманное, либо погибнет. Для него не существует иного пути, он всецело пожертвовал собственную жизнь уничтожению этого мира. И Аарон предстоит отстоять родной дом. И неважно, какого будет цена, скольким придётся пожертвовать. Столкнувшись с выбором, он должен подготовиться к жертвам ради судьбы Вселенной. И он будет готов. Пойдёт на всё, чтобы получить шанс на победу в определяющей схватке, в которой ошибка обернётся катастрофическими последствиями.

Но что-то внутри не давало покоя. Смутные сомнения в правильности своих намерений. Но ничто не указывало на обратное. Безосновательное предчувствие. Неоднозначные эмоции сбивали с толку и вызывали пустую тревожность. Внутренняя борьба ни на секунду не прекращалась, словно разум пытался разогнать сгустившийся туман, сказать несказанное, раскрыть сокрытое. Аарон не доверился подозрительному чувству. Убедил себя, что его миссия по-истине священна, и направился убить Алазара.

Глава 18. Падение Империи

1

Алазар поднялся на вершину дуги моста. Открылась панорама на плотно застроенный город, переплетённый паутиной дорог. Пять небоскрёбов величественно возвышались на гладью Виктории, как высокая стена цунами в океане. На холме стоял Дворец Императора. Ревели сирены, автомобили сигналили в пробках, люди истошно кричали. Выжившие Красные Плащи перегруппировались, заняли здание военного штаба и открыли огонь. Лицо Алазара расплылось в злобной улыбке, никто не видел её, но она не сползала. Он наслаждался беспомощностью людей. Чувствовал себя богом среди смертных и ущербных.

Твой враг — ты сам.

Мысль заразила сознание Красных Плащей. Они перестали сопротивляться, приняли ложную истину и пали замертво от собственных рук. Ярость больше не переполняла края стакана, но продолжала бурлить. Алазар растворялся в ней. И на мгновение мир перевернулся, помутнел и исчез в ослепляющем свете. Когда Алазар вернул контроль над живым металлом и прозрел, телепатически ощутил тысячи погасших жизней и реки страданий. Руки пылали от сотворённого ужаса. Ни капли жалости о сделанном. Он не соболезновал жертвам обрушённых небоскрёбов. И игнорировал тех, кто застрял под толщей многотонных обломков.

Алазар направился ко дворцу, где под самым совершенным замком хранился камень хаоса. Артефакт с частичкой силы Изириса.

2

Аарон слышал протяжный гул, который сопровождался колоссальным выбросом энергии. Человекоподобная фигура на мосту ослепительно сияла. Из-за стен Виктории, обрушённых в руины, доносился страшный шум разрушений.

— Что же он творит! — воскликнула Ева.

— Смерть, — огорчённо ответил Аарон. — Чем бы он не руководствовался, ему нет никаких оправданий.

Аарон не терпел несправедливости. И не готов был мириться с жертвами. Даже во имя благородной цели. Но разве есть цель, достойная платы жизнью людей?

— Поторопимся. И убьём, того кто хочет убить нас, — пылко заявил Сэм. На глазах творилась немыслимая и необъяснимая жестокость. Кому-то необходимо предпринять решительные действия. И единственный, кто реально способен противостоять тритоморфу, Аарон Донхаллес — герцог Деона, хранитель пространства и хороший друг.

Разум Аарона окутывал непреодолимый барьер. И потому он невидим для Алазара. Сэм и Ева скрывались под краем завесы.

— Мне страшно, — сквозь зубы признался Аарон.

— Мы тоже боимся, — ласково улыбнулась Ева. — Но в страхе нет ничего плохого.

— Это лишь означает, что ты живой, — добавил Сэм.

— Умеете вы поддержать, — он заботливо посмотрел на них. — Я не знаю, чем для нас обернётся битва с тритоморфом. Мне не под силу предсказать будущее. Да, я это делал, но не сейчас. Мы идём против несоизмеримой силы. Ему достаточно взмаха руки, чтобы убить любого из нас. Но он не пойдёт на это, пока я не отдам ему камень хаоса. Без меня куб бесполезен.

— То есть у нас иммунитет, — перебила Ева.

— Да, правильно мыслишь, — подхватил Аарон. — Проблема заключается в том, что Алазар будет угрожать не мне, а вам. Предложит сделку. Жизнь за камень хаоса. Я знаю, что соглашаться нельзя. И это ставит вас по угрозу.

— К чему ты клонишь?

— Я не буду уговаривать вас отступить. Ваше право выбирать. Но пообещайте, что не станете подставляться. И при первой возможности сбежите, если обстановка накалится до предела.

— Мы с тобой до конца, Арни.

— Да, — согласилась Ева, которая, к собственному удивлению, питала тёплые чувства к Сэму и Аарону.

— Нет. Вы должны дать обещание. Я не хочу видеть смерть людей, которые мне дороги. Только не снова, — он понурил голову и сжал руки в кулаки, вспоминая отца.

Сэм и Ева прильнули и заключили его в объятиях. К Аарону пришло утешение. Объятия не только согревали, но и давали надежду. Он не одинок. Для одних это слабость, а для других — сила. Но что для него? Он так и не понял.

3

Император бессмысленно смотрел в пустоту. Тритоморф идёт за ним, он знал, но ничего не предпринимал. Ему не под силу остановить надвигающуюся опасность, неумолимую и непреклонную. Хатима IV не терял надежды на появление Аарона Донхаллеса. Твёрдо верил, что спасение придёт, если Аарон хотя бы немножко похож на своего отца, Уильяма Донхаллес, человека целеустремлённого и решительного. Таким запомнился бывший герцог Деона. Сын принял ответственность на себя. И