— Чтоб мы правильно друг друга понимали, — заметил он наконец. — Пока тебе не нужно принимать решение, Крабат, окончательное решение. Но мы уже сейчас должны начать делать всё, что в наших силах, и позаботиться заранее, чтоб ты смог облегчить девушке проверку, если потребуется.

— Но это же я могу! — сказал Крабат. — Я ей в мыслях передам необходимое — так же выйдёт, это ведь мы уже изучали!

— Так не выйдёт, — возразил ему Юро.

— Нет?

— Потому что во власти Мастера этому помешать. Так он сделал с Янко — и так же он сделает в этот раз, тут нет сомнений.

— Что тогда? — спросил Крабат.

— Ты должен, — сказал Юро, — за лето и осень добиться того, чтоб тебе под силу стало противостоять воле Мастера. Когда мы в обличии воронов усядемся на шесте и он велит нам: «Суньте клювы под левое крыло!» — ты должен будешь ухитриться единственный из всех засунуть клюв под правое. Ты понимаешь меня. Если на проверке ты поведёшь себя иначе, чем мы, все остальные, то дашь себя опознать: девушка поймёт тогда, на какого ворона ей надо указать, и готово.

— И что мы можем сделать? — заметил Крабат.

— Ты будешь тренировать свою волю.

— Больше ничего?

— Этого более, чем достаточно, как ты заметишь. Давай начнём?

Крабат был согласен.

— Предположим, — проговорил Юро, — что я Мастер. Когда я дам тебе приказ, ты попытаешься сделать противоположное тому, что я сказал. То есть если я тебе приказываю передвинуть что-то справа налево, ты передвигаешь слева направо. Когда от тебя требуется встать, ты продолжаешь сидеть. Пожелаю, чтоб ты глядел мне в лицо, ты тогда смотришь в сторону. Это ясно?

— Это ясно, — сказал Крабат.

— Хорошо, тогда приступим.

Юро указал на подсвечник, который стоял между ними.

— Возьми его, — повелел он, — и передвинь ближе к себе!

Крабат протянул руку к подсвечнику с твёрдым намерением отодвинуть его прочь от себя, в сторону Юро — но натолкнулся на сопротивление. Сила, которая противодействовала его собственной силе воли, обхватила его, и от этого на мгновение его будто парализовало. Затем разгорелся безмолвный поединок. С одной стороны приказ Юро — с другой Крабат, который желал не мытьём, так катаньем ему противостоять.

Он всё ещё был полон решимости отодвинуть подсвечник. «Прочь, от себя! — думал он. — Прочь, прочь!»

Но он заметил, как воля Юро постепенно овладевала его волей, как одна медленно гасила другую.

— Как ты… прикажешь, — услышал наконец Крабат свои слова.

Затем он послушно притянул свечу к себе. Он был словно выскоблен изнутри. Если бы кто-то сказал ему, что он уже мёртв, он бы поверил.

— Не отчаивайся!

Издалека он услышал голос Юро. Затем почувствовал, как тот положил руку ему на плечо, и снова, на это раз совсем рядом, услышал, как Юро говорил:

— Не забывай, что это была первая попытка, Крабат.

С этого времени все ночи, в которые мельника не было дома, они проводили на кухне. Там Крабат упражнялся под руководством Юро одолевать своей собственной волей волю друга; это была тяжёлая работа для обоих, и довольно часто казалось, что Крабат готов пасть духом — «потому что я же с этим не справлюсь — и если уж я должен умереть, то по крайней мере не хочу быть виновным в том, что и девушка погибнет, понимаешь ты это?»

— Да, — говорил тогда Юро, — это я понимаю, Крабат — но ведь девушка ещё ни во что не посвящена. Тебе пока вообще не нужно раздумывать, так ты решишь или эдак. Важнее, чтобы мы продолжали. Если ты не потеряешь мужества и не сдашься — вот увидишь, как хорошо у нас будет получаться к концу года, поверь мне!

Снова, уже в который раз, начиналась по новой эта канитель — и постепенно, к концу лета, стали время от времени появляться первые успехи.

Орёл султана

Зародились ли у Мастера подозрения? Вышел ли он — возможно, с помощью Лышко — на след Крабата и Юро?

В один из первых сентябрьских вечеров он позвал парней посидеть и выпить, и после того, как они собрались за большим столом в комнате Мастера и стакан у каждого был наполнен, неожиданно провозгласил тост «за дружбу!» Юро и Крабат озадаченно переглянулись через стол.

— Пейте до дна! — воскликнул Мастер. — Пейте все до дна!

Потом дал Лобошу по новой наполнить свой стакан и сказал:

— Я в прошлое лето рассказывал вам об Ирко, моём лучшем друге. И я не скрыл от вас, что однажды его прикончил. Как до этого дошло, узнайте теперь… Это было в годы Великой Турецкой войны, Ирко и мне пришлось тогда на какое-то время исчезнуть из Лужиц, мы разбежались. Я завербовался в войска Кайзера, где служил мушкетёром, в то время как Ирко — о чём я подозревать не мог — нанялся к турецкому султану магом.

Кайзерским командующим был маршал Саксонии. Он завёл нас далёко в Венгрию, где мы на несколько недель расположились напротив турецких войск, укрывшись всем скопом — друзья, враги — в укреплённом лагере. Война не сильно ощущалась, разве что время от времени вступали в перестрелку патрули с обеих сторон и пушки пристреливались на разных точках передовой. А потом однажды утром выяснилось, что турки ночью добрались до маршала Саксонии и похитили его, очевидно при помощи колдовства. Вскоре после этого к нашим окопам прискакал парламентёр: маршал, как пленник, находится в руках султана, его освободят, в случае если наши войска в течение шести дней отступят из Венгрии, в противном случае на утро седьмого дня он будет удавлен. Смятение было огромное, и поскольку я не знал, что в турецком лагере был Ирко, я