горизонту, словно одинокие аплодисменты, Арчибальда окутало облачко едкого порохового дыма. Горюя о том, что под рукой нет меха с вином или фляжки ядреного шнапса, он достал жестянку с монпансье, высыпал остатки в рот и нетерпеливо захрустел леденцами.

Злой и расстроенный, он двинулся дальше на север. Встретив родник, Арчибальд спешился и с наслаждением выпил воды, смывая приторную сладость прилипших к зубам леденцов. Наполненные фляги закрепил на седле и огляделся. До заброшенного тракта оставалось еще несколько часов езды, от него до Северного тракта еще километров двадцать-тридцать. А уж там, по пути на восток, он нагонит отряд. Сэр Галад вряд ли успел увести рыцарей слишком далеко, да и в любом случае в Корифейских горах сойдутся все пути. "Все там будем", – подумал Арчибальд и мрачно хохотнул.

Интересно, где сейчас Ноланд? Безусловно, до недавних пор он был в форте клеттов, но покинул его незадолго до освобождения Арчибальда. Если он едет в ту же сторону, то они вполне могут встретиться. Скорее всего, Бремер выберет Старый тракт, чтобы не пересекаться с отрядом…

Конь устало повиновался седоку, который то колол его шпорами, пуская в галоп, то надолго замирал в седле, отпуская поводья, и тогда конь останавливался, неуверенно пощипывая траву. Постепенно Арчибальд успокоился и просто ехал вперед, хмуро глядя перед собой. Пришло время обеда, но аппетита не было, рыцарь продолжал путь и перебирал в памяти дни, когда служил матросом. Три моря удалось ему повидать: Иктонское, Горбатое и Море надежд… То была разгульная и веселая жизнь, но сейчас Арчибальд вспоминал только морские просторы, величественные и необъятные, шире земли и глубже неба. Это успокаивало.

Арчибальд ничего не решил. Следовать клятве оказалось слишком тяжко, отвергнуть ее – тоже. Он бессознательно отказался делать выбор и теперь пребывал в состоянии неопределенности и отстраненности от мира. Лишь смутное беспокойство грызло рыцаря. Жить стало тошно, срочно хотелось подвигов или немедленной смерти. Ему некуда было ехать, кроме как на север, тяжкие раздумья уступили место желанию найти гостиницу и хорошенько напиться. Наполнить душу сладким вином в компании с Зеленым баалом.

В иной ситуации к попойке пришлась бы кстати разбитная баалистка, но сейчас Арчибальд не желал таких удовольствий. Быть может, подумал он, мрачное настроение привело к временному подавлению инстинкта размножения. Когда счастлив и доволен собой, то хочется женщин (многих!): бессознательно стремишься как будто увеличить свое присутствие в этом мире, плодиться, заселять мир себе подобными человечками, а когда угрюм и презираешь себя, то хочется уменьшиться, провалиться сквозь землю и вовсе исчезнуть, отсюда и нежелание плотских забав, от которых, как полагают чресла, появятся такие же несчастные, никому не нужные людишки. Арчибальда позабавило такое рассуждение, и он рассмеялся. Глухо и невесело, но все же.

– Сэр рыцарь! Ты никак совсем рехнулся? – раздался колючий голос.

Арчибальд уставился на всадника в пыльном плаще и шляпе, который на полном скаку вывернул из-за холма впереди. Он узнал широкое худое лицо с щетиной, как колючки чертополоха. Олмстед оскалил желтоватые зубы в ухмылке, вытер пот со лба и продолжил ругаться:

– Среди холмов бегает голодный вуивр, я весь день убил, чтобы от него оторваться! И вот кто-то шмаляет тут из ружья! Думаю, какому идиоту взбрело в голову устроить пальбу в диких землях? Нате вам – сэр рыцарь вздумал пострелять!

– Сейчас еще стрельну! – рявкнул Арчибальд, доставая карабин. – Чего ты разорался?

– Убери, – сказал Олмстед уже спокойнее. Он оглянулся, взгляд прошарил окрестности. – Говорю же, недалеко вуивр. Громкие звуки привлекают чудовищ, поэтому здесь и запрещено оружие.

Арчибальд не опустил карабин и сказал:

– Что с того? Пусть чудовище покажется, я его прикончу. Давно хотел поохотиться.

– Это уж без меня, – сухо рассмеялся Олмстед и направил свою невысокую норовистую лошадку мимо Арчибальда. – Вуивр услышал выстрелы и он рядом, путь на север сейчас – верная смерть. Я собираюсь сделать крюк и отправиться на восток. Хочешь, поедем вместе?

– Беги, бродяга, а рыцарь выступает супротив дракона, – сказал Арчибальд и неторопливо пустил коня вперед.

Олмстед пожал плечами, всадники разъехались молча. Проехав некоторое расстояние, Арчибальд натянул удила. Сосредоточенно сопя, он извлек из седельной сумки длинный узкий штык и закрепил его под дулом карабина. Конечно, не рыцарское копье, но не шпагой же махать против чудовища. Смертельная угроза странным образом порадовала Арчибальда, он двинулся дальше на север и, поднимаясь на холмы, высматривал вуивра, чтобы нанести удар первым. Он слабо себе представлял, кого именно нужно искать – большого змея или похожего на быка крокодила, но точно знал, что, увидев, узнает легендарного зверя.

Арчибальд практически ни о чем не думал, превратившись в зрение и слух, но одна странная мысль все-таки скользнула: не потому ли первые рыцари столь самозабвенно сражались с чудовищами и полчищами врагов, что им не хотелось жить в этом дурацком мире и для них было слаще умереть на правом деле, чем находиться среди непонимания обывателей и невежд.

Час за часом Арчибальд продвигался к Старому тракту, вспотевшая ладонь не покидала приклад карабина. Чудовищ не встретилось. Арчибальд устал от долгой сосредоточенности и, поднявшись на гребень пологого кряжа, решил вновь заявить о себе: выстрелил в воздух и закричал:

– Я здесь! Покажись, проклятый зверь Кха, рыцарь требует поединка! Я принес тебе гибель!

Подобным образом выражались рыцари в театральных постановках и героических песнях. Такая пафосная оголтелость перед лицом реальной опасности была чрезмерной даже для Арчибальда, известного в университете и отряде своими выходками. Нельзя сказать, что он полностью отдавал себе отчет в происходящем, скорее пребывал в некоторой эйфории от возможности бросить вызов силам, с которыми сражались первые рыцари и сам Вечный хранитель Дерек. Так Арчибальд как будто перенесся в прошлое, когда рыцари противостояли врагам человечества – народу Кха. Борьба с алхимиками и их ручными чудовищами, с заклинателями и духами из сокрытого мира, с несметными воинствами Империи Кха – все это было куда прекрасней его реального