– Что ты медлишь? – спрашиваю я, привставая. – Зря расходуешь бесценное время.

Елена подносит упаковку с презервативом к лицу, щурится.

– Черт…

– Новичок, дай сюда!

Она поднимает с пола сумочку, надевает очки и в ужасе разглядывает пакетик.

– Джек, я его порвала! В нем дырочка. У тебя есть другой?

– Этот лежал у меня в бумажнике с эпохи Пирамид. – Я встаю, покачиваясь на ватных ногах. – У тебя дома ничего нет?

Она мотает головой.

– Нет, я все выкинула. Истек срок годности.

Я запускаю пальцы в волосы.

– Может, поблизости есть магазин? – Я погибну, если в этой пьесе не будет второго акта.

Она сияет.

– Ты не можешь ворваться в «Пиггли Уиггли» в девять вечера и купить пачку презервативов! Тебя знает каждая собака. Вдруг кассирша тебя сфотографирует? Как ты покупаешь презервативы?

– Через «Амазон». На вымышленное имя.

Мы едим друг друга глазами.

– В пентхаусе их у меня целая куча.

– Кто бы сомневался.

Я пытаюсь прочесть ее мысли, но волосы скрывают ее лицо.

Она надевает бюстгальтер, блузку, легинсы. Обувается.

Будь я проклят! Угораздило же вспомнить пентхаус!

Елена подбирает сумочку с пола, надевает очки.

Я тоже натягиваю рубашку и джинсы.

– Тогда сделаем так: я схожу в «Пиггли Уиггли», а потом мы пойдем к тебе. Надеюсь, у них есть касса самообслуживания.

Она хихикает.

– Ты хоть раз такой пользовался?

– Нет, но не думаю, что это сложно.

– Тебя может поджидать головоломка. Даже после кассы самообслуживания завтра о твоей покупке будет знать весь город.

– Я надену шляпу. У меня в машине есть шляпа.

– Ничего не выйдет. У тебя всемирная известность, одна я такая несведущая.

Мы стоим так уже несколько секунд, и я чувствую, что должен сказать кое-что еще.

Пригласи ее к себе домой, Джек.

Нет, не могу.

Я очень этого хочу, но как доверять тому, что я чувствую в данный момент?

Я даже не знаю, что это за чувство!

Елена изучает мое лицо. Знаю, что она на нем видит: отступление. Укрепление крепостных стен. Рытье защитного рва.

Она приближается к двери, пряча руки за спиной, – не иначе, нашаривает дверную ручку.

Я вожусь с пуговицей на джинсах.

– Не уходи, Елена.

Почему я всегда говорю одно и то же?

Воцарившуюся тишину нарушает только наше дыхание.

– Я ничего не планировал, Елена. Просто захотелось тебя поцеловать, а дальше… Сам не знаю. Пойдем куда-нибудь еще.

На ее лице появляется улыбка, подпорченная сожалением и бессилием.

– Я точно знаю, что происходит. Просто ты пришел в спортивный зал. Я захотела тебя, ты меня. Два взрослых свободных человека, только и всего. Просто секс, ничего личного. Ты же этого хочешь, Джек?

Я поневоле жмурюсь.

– Да.

Мы смотрим друг на друга в затянувшемся молчании.

– Я так и думала. – Елена опускает глаза, потом опять встречается со мной взглядом. – Увидимся на следующей репетиции. – Она разглядывает комнату, избегая смотреть на меня. – Давай поправим стол.

После этого она уходит. Открывает дверь и исчезает.

Я не пытаюсь ее остановить.

Джек

– Результаты МРТ неважные, Джек. Вам нужна операция. Иначе после нового столкновения сухожилиям в вашем плече настанет конец. – Доктор Уильямс смотрит на меня с сочувствием, держа в руке толстую историю болезни. Он – лучший ортопед в штате, известный своими успехами в лечении ведущих спортсменов, от теннисистов до баскетболистов.

Я обратился к нему, чтобы сделать рентген и МРТ. В разгар тренировки на стадионе у меня случился новый спазм. Я поднимал штангу и чуть не потерял сознание от боли. Слава богу, что в тот день в спортзале не было Эйдена.

– Это даже не футбольная травма.

Доктор Уильямс кивает, садится за стол и внимательно на меня смотрит.

– Да, это старая рана, но вы эксплуатируете свое тело не как обычный человек. Если бы вы не играли в футбол, у вас, возможно, не возникло бы проблем. Ваши сухожилия отходят от костей. Мне нетрудно снова их прикрепить.

– Тем лучше.

– Не торопитесь. Вам приходилось в последнее время сильно падать?

Я не удерживаюсь от гримасы, вспоминая, как на Суперкубке защитник сорвал с меня маску и опрокинул. За этим последовало пять перехватов мяча.

– Было дело, на Суперкубке.

Он кивает.

– Насколько я понимаю, вы хотите играть дальше?

У меня кружится голова, я хватаюсь за края стула.

– А как же! И не один год. Мне всего двадцать восемь лет, док.

Он постукивает ручкой по столу.

– Буду с вами откровенен. Я делал такие операции. Даже когда все проходит успешно, после корректной длительной реабилитации, некоторые спортсмены не восстанавливаются на сто процентов.

У меня падает сердце. Я знаю статистику плечевых травм у квотербеков. Даже на студенческом уровне новость о травме плеча понижает рейтинг игрока. Мало найдется команд, готовых рисковать зачислением в свой состав травмированных игроков. Для такого бывалого игрока, как я, это может означать сокращение игрового присутствия и раннее отчисление из команды. К черту!

– Я – другое дело. Я лучший. Чего я только не перепробовал за последние годы: массаж, иглоукалывание, банки… Я плачу за лечение из собственного кармана. К тому же у парней, о которых вы говорите, была повреждена бросковая рука. А у меня проблема с левым плечом.

– Все верно. Я просто хочу, чтобы вы знали, чего ждать. Неудачное падение, даже после операции, грозит новой травмой.

У меня сводит живот.

– Отлично. Выкладывайте. К чему мне готовиться? Летние сборы начинаются в июне, я хочу быть готовым. Черт, я забыл про пьесу в следующем месяце…

– Да, об этом сообщали по спортивному каналу. Удачный ход!

– Ага, болельщикам нравится. – Это приносит мне одни неудобства, зато положительно влияет на мой имидж. Правда, у себя в «Милано» я уже не ловлю на себе столько восторженных взглядов, как раньше. Болельщики так непостоянны! Если они узнают о моей травме, то заставят тренера от меня избавиться. И их кумиром станет Эйден. А он только этого и ждет…