Лена Перссон начинает говорить.

– Как я уже рассказала суду, один свидетель не мог присутствовать на процессе на этой неделе, поэтому мне пришлось поменять свидетелей местами. Свидетели осведомлены и согласны с изменениями в расписании. Я вызываю свидетеля в понедельник в десять часов, согласно правилам суда. Полагаю, на заслушивание уйдет целый день.

Я вижу краем глаза реакцию Блина. Он явно не рад, боится, что мы проиграем процесс. Я вспоминаю, что один из надзирателей сказал мне в самом начале, когда мы шли из комнаты для допросов в камеру: «Ты в курсе, что Сандер никогда не выиграл ни одного процесса? Все они такие, эти звездные адвокаты. Они берутся за дела самых кошмарных клиентов, в виновности которых ни у кого нет сомнений, потому что любят безнадежные процессы. А потом проигрывают. И Сандер тоже. Он проигрывает как никто».

Разумеется, Блин в курсе. Он знает, что когда знаменитый адвокат берется за заранее проигрышное дело, то не потому, что надеется на победу, а потому что хочет показать, что готов проиграть ради принципа: Все имеют право на защиту, даже самые последние мерзавцы».

Публике нравится слушать Сандера, видеть профессионала в действии. Но результат будет один, и он неизбежен. Я сделала то, что сделала, и тому есть свидетели. У меня есть право на лучшего адвоката в Швеции. Но у меня нет права на оправдание. Судья кивает и стучит молотком по столу. Удар отдается эхом у меня в голове. «Ты заслуживаешь смерти».

– Тогда решено. Мы заслушаем Самира Саида в понедельник в десять часов. До свидания.

– Дипломы в туалете?

Смеющийся Самир входит в мою комнату и ложится на мою кровать, подложив руки под голову.

– Люди правда так делают? Вешают дипломы в гостевом туалете, чтобы все видели, что они закончили и Хандель и INSEAD?[17]

Я сделала вид, что мне тоже смешно, и встала открыть окно. В комнате было душно. Через неделю должно было наступить Рождество, пять дней прошло с тех пор, как Самир впервые меня поцеловал, и сегодня он провел у меня ночь. Что мне было делать? Я уже знала, что мой отец нелеп. Себастиан охотился в ЮАР, мама с папой улетели в Лондон и взяли с собой Лину, так что дома были только мы одни.

– Папа считает, что это забавно, он видит в этом иронию. Делает вид, что все эти дипломы для него не играют никакой роли.

– Гостевой туалет, – не унимался Самир. – А где твоя мама повесила свои дипломы? В комнате для гостей?

Мама бы никогда не стала такого делать, хотя оценки у нее были лучше, чем у папы. Однажды я нашла на чердаке их старые дипломы. Я рассказала маме, думая, что она обрадуется, но она только разозлилась. «В университете я тоже лучше училась, – фыркнула она. – Я была лучшей студенткой факультета четыре семестра подряд».

Я так и не поняла, что ее так оскорбило.

Мои родители были странными, но по-разному. Я вернулась к постели и села верхом на Самира.

– Моему папе важно показать, что он всего добился тяжелым трудом. И что он не тщеславен.

Самир притянул меня к себе за волосы и поцеловал, засунув язык мне глубоко в рот. В эту ночь мы впервые могли заниматься любовью медленно, не боясь, что кто-то нас застукает. За шесть дней мы пять раз занимались любовью. А за последние сутки еще три раза. Было так необычно заснуть и проснуться с ним. Прикосновение его пальцев было новым и необычным. Видеть его тело целиком тоже было для меня в новинку.

– Тяжелым трудом? – покачал головой Самир. – Твой папа хочет показать, что он всего в жизни добился тяжелым трудом. Разве он учился не в том же колледже, что сейчас Лаббе?

– Да, но…

Я понимала, к чему клонит Самир, но не обязательно расти на улице, чтобы гордиться тем, что ты чего-то добился в жизни.

– Папа учился там не потому, что дедушка и бабушка были богаты, а потому что они жили за границей, и вынуждены были отправить его в интернат.

– Понимаю, – пробормотал Самир мне в шею и прижался ко мне бедрами. – Ему, должно быть, было одиноко. Бедный твой папа.

Он снова рассмеялся, потом стал серьезным. Пока Самир стягивал с меня футболку, я смотрела на наше отражение в окне. Он положил ладонь мне на живот, прижался губами к моей груди, я откинулась на спину, свесив волосы с кровати, и любовалась нашим отражением. Мне нравилось, как мы смотримся вместе, нравилось чувствовать его большие руки на своем теле. Временами он бывал груб, но мне это нравилось, мне хотелось, чтобы он крепко сжимал меня в объятьях, хотелось быть к нему ближе. Мы были красивой парой. Самир позволял мне выбирать позу. Даже не позволял, настаивал. Самир первым инициировал секс, но все остальное оставлял мне. Я управляла ситуацией. Я могла лечь на спину, чтобы он взял меня сверху, или сесть на него верхом, или встать на четвереньки. Если я не хотела решать, он злился. «Ну, давай же!», – говорил он, поощряя меня снять колготки или трусы или раздвинуть ноги, чтобы он мог войти в меня. И только если я просила «сними с меня трусы», «раздвинь мне ноги», «войди в меня», только тогда он делал это сам.

После секса мы лежали валетом. Он полулежал на подушке, накручивал темный локон на палец и смотрел на меня, долго смотрел. В животе у меня сладко ныло. Все будет еще лучше, если я порву с Себастианом.

– Что ты будешь делать на Рождество?

Он ответил не сразу. Зажмурился, притянул меня к себе за руку и снова поцеловал. Я сунула руку в его густые волосы. Кровать была узковата для двоих, я почти падала с края.

Внезапно мой телефон завибрировал. Звук был выключен, но мигающий экран дал знать о звонке. Я проигнорировала телефон, подняла руку и положила Самиру на плечо.

– Подвинься, я сейчас упаду.

Он подвинулся на пару сантиметров, давая мне лечь поудобнее, но потом перелез через меня, встал, нащупал трусы и надел.

– Мне нужно заниматься.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Он, что, разозлился из-за смс, пришедшего на телефон?

– Сейчас?

Я не звонила Себастиану ни разу с тех пор, как пришел Самир. Я отвечала на смс, но только, запершись в ванной. Я не могла не ответить. Я объяснила Самиру ситуацию, чтобы он не злился, и он сказал, что все понимает.

– На рождественские каникулы. Ты спросила, что я буду делать. Я буду учиться дома.

– Мне надо принять душ, – сказала я.

Телефон я оставила на тумбочке у кровати. Саир может читать, если хочет. Мне плевать. Я все равно брошу Себастиана, другого выхода у меня нет, но не сейчас. Некрасиво бросать бойфренда по телефону. Самир должен это понимать.