— Как не твои? Ты же все время твердил, что тебе дали пять крон? Так значит, они все-таки не твои?

— Они не только мои, но еще и Гейра, — сказал я. — Не могу я их выкинуть.

Папа с открытым ртом яростно уставился на меня.

— Ты сделаешь, как я сказал, — произнес он наконец. — И чтобы я больше не слышал об этом ни слова. Ясно? Ты воруешь, ты лжешь и в довершение всего еще и упорствуешь! Все. Отправляйся наверх!

Чувствуя спиной его взгляд, я поднялся к себе, собрал в пригоршню все конфеты, выкинул их в мусорное ведро на кухне и ушел в свою комнату.

В ту осень мы при каждой возможности проводили время на горе у Анны Лисбет и Сульвей. Мы носились в потемках и играли, наши мокрые костюмы из непромокаемой ткани блестели в свете карманных фонариков, пробивавших во мраке лесных зарослей вокруг ее дома маленькие туннели, мы сидели в комнате то у одной, то у другой, рисовали и слушали музыку, ходили к большому причалу у лодочной фабрики, поднимались на самый высокий склон за домами, где раньше никто из нас не бывал, спускались в лес под мостом к громадным бетонным опорам.

Однажды в субботу мы сходили на тайную свалку. Девочки пришли в такой же восторг, как тогда мы, и мы с Гейром затащили оттуда в лес четыре стула, стол и комод, расставили эту мебель, и там стало чудесно, как в сказке, потому что мы сидели в лесу, на солнышке, и в то же время как будто в гостиной, причем вместе с Анной Лисбет и Сульвей.

У меня по-прежнему по телу пробегали мурашки, стоило мне только на нее взглянуть, такая она была чудесная. Ее толстая стеганая куртка из голубой блестящей материи. Белая шапочка. Шерстяной отворот ее сапог. Ее лицо, когда она вдруг бросала на нас строгий взгляд. Ее улыбка, сияющая, как тысяча миллионов алмазов!

Когда выпал снег, мы стали бродить, отыскивая места, откуда можно спрыгнуть, прокатиться с горы или где выкопать пещеру. Ее горячие, раскрасневшиеся щеки, слабый, но отчетливый запах снега, менявшийся с переменой температуры, но все равно все время чувствовавшийся вокруг, и столько новых возможностей, которые перед нами открывались! Однажды среди деревьев стоял густой туман, в воздухе клубилась морось, а мы были в непромокаемых костюмах, в которых можно было катиться по снегу, как тюленям. Мы залезли на каменную осыпь, я лег на живот, Анна Лисбет уселась на меня верхом, Сульвей — на Гейра, мы оттолкнулись и прокатились по склону до самого подножия. Для меня это стало лучшим днем в моей жизни. Мы катались снова и снова. Ощущение ее ног, обхвативших мою спину, ее рук, вцепившихся в мои плечи, ее визг, когда мы набирали скорость, сумасшедшее барахтанье в снегу, когда мы достигали подножия склона и валялись там клубком, так что уже не разобрать, где чьи ноги и руки! А мокрые, темно-зеленые ели стоят вокруг, окутанные туманом, и в воздухе летает морось, покрывая наши лица тонкой, влажной пленкой.

В ту зиму мы открыли много новых мест: например, лиственный лесок внизу за дорогой, кольцом окружавшей весь поселок, и выше заправки «Фина», так что два места, которые раньше существовали в нашем представлении совершенно раздельно одно от другого, вдруг оказались связаны между собой. Спускавшаяся отсюда старая грунтовая дорога, по которой мы проходили последний отрезок пути, направляясь в «Фину», оказывается, имела продолжение наверх, там жили дети, которых мы раньше никогда не видели, у них тоже было в лесу футбольное поле, хотя и маленькое, но все как положено, с настоящими воротами. Или дорогу, проходившую ниже домов Анны Лисбет и Сульвей, от которых до верхних домов поселка было рукой подать. Оказалось, Даг Магне из нашего класса живет рядом с Сульвей. Мы неожиданно узнали, что их дома стоят по соседству; нам казалось, что они живут в разных мирах, а на деле между ними была только полоска леса. Очевидно, лес нас и сбил с толку. Эта полоска шириной всего в двадцать — тридцать деревьев представляла собой нечто столь отличное от жилых домов, что создавала впечатление, как будто там расстояние метров двести или триста. И так обстояло везде в поселке, а не только в одном этом месте. То же самое и с мусорной свалкой: если идти по дороге от Фервика прямо, не сворачивая вправо на дорогу, ведущую к Хове, — а это редко кто делал, — то ты вдруг оказывался перед ней. А если свернуть направо в конце длинной равнинной дороги к востоку от школы, то уже через пару сотен метров перед тобой открывалась во всей красе все та же окруженная деревьями свалка. Районы, которые раньше казались отдельными, как бы особыми, замкнутыми мирками, внезапно связались между собой. Много ли людей знало, что Хьенна находится совсем рядом с озером Йерстадванн? С тем самым Йерстадванном, к которому можно было добраться пешком от Сандума, расположенного на другом конце острова? Или что есть дорога, которая напрямик ведет к школе?

И еще одна неожиданность: оказалось, что наша домработница фру Йеллен живет по соседству с Анной Лисбет. Детей у них с мужем не было, и она всегда радовалась гостям, так что я побывал у нее и один, и вчетвером всей компанией. Когда она приходила к нам делать уборку, я чего только ей не рассказывал, включая такие вещи, о которых не говорил папе и маме. Она научила меня, как отпирать входную дверь: надо было только чуть-чуть потянуть на себя вставленный в замочную скважину ключ, перед тем как его повернуть.

И никому, кроме фру Йеллен, я не доверил свой секрет после того, как один из камней, которыми мы кидались, попал-таки в проезжающий автомобиль. Попасть угораздило меня. Мы стояли у зеленой сетки, только что в очередной раз промахнулся Гейр, а я поднял руку, держа наготове камень, и ждал, когда проедет следующий автомобиль. Камень едва помещался в моей руке и был такой тяжелый, что его пришлось не столько кидать, сколько толкать. И вот из-за поворота выезжает автомобиль, слышно, как он приближается. Пора!

Камень пролетел по воздуху. Как только он начал падать, я сразу понял, что на этот раз попал. Но чтобы он стукнулся так громко, я не ожидал, как и того, что в следующую секунду водитель ударит по тормозам и покрышки взвизгнут по асфальту.

Гейр испуганно взглянул на меня.

— Айда отсюда! — сказал он.

Вскарабкавшись по камням, он стремглав перебежал дорогу, залез на выступ скалы и скрылся из глаз.

Я остался стоять точно парализованный. Я просто не мог шевельнуться, до того я был напуган. Даже услышав, как внизу хлопнула дверца автомобиля, заработал мотор и машина поехала наверх, в сторону того места, над которым я стою, я не сдвинулся с места.

Через полминуты машина подъехала. Обливаясь слезами, я, стоя на трясущихся ногах, которые вот-вот подломятся, увидел, как она остановилась на дороге в трех метрах надо мной. Дверца не просто открылась, водитель яростно ее распахнул и не вышел, а вылетел, весь багровый от злости.

— Это ты бросил камень? — крикнул он, бегом спускаясь по склону.

Я кивнул.

Он схватил меня за плечи и тряхнул:

— Ты хоть понимаешь, что мог убить меня? Если бы этот камень угодил в лобовое стекло! Понимаешь ты это? И машина разбита! Ты знаешь, сколько денег надо, чтобы починить крышу? О, это тебе дорого обойдется!