и страха охватила меня, но она быстро переросла в мучительную тревогу, когда инспектор Ю спросил:

– А сестра знает, что вы подозреваете шаманку?

Я крепко сжала рукоятку отцовского меча.

– Нет, мне не хотелось ее расстраивать.

Возникла небольшая пауза.

– Это хорошо, – неожиданно для меня ответил инспектор. – Так даже лучше. А то она наверняка рассказала бы все шаманке, и кто знает, что бы из этого вышло. Возможно, Ногён попыталась бы сбежать.

Инспектор Ю ускакал прочь. Вскоре он превратился в размытое пятнышко на фоне бескрайнего неба. Я медленно спешилась и, зажав меч чукчандо под мышкой, повела пони в конюшню. Вечером, когда приедет инспектор, он заберет еще и этого пони. Всего несколько часов подождать.

Я прижалась лбом к деревянной двери конюшни. Руки невольно разжались, меч уткнулся в землю. Я представила, какое лицо будет у Мэволь, когда инспектор Ю заявится к нам вечером, как она испугается, когда он увезет допрашивать шаманку. Я представила, как она лихорадочно соображает, кто же мог обвинить ее наставницу. Потом она повернется ко мне, и ее глаза наполнятся болью.

– Ты вернулась!

Я вздрогнула и обернулась. Не успела подумать о сестре, как вот она передо мной.

– Ну как? – Она с интересом разглядывала отцовский меч. – Инспектор осмотрел место, нашел что-нибудь?

Я смотрела на Мэволь. Может быть, это последний раз, когда мы разговариваем так по-дружески. Она умылась, причесалась и переоделась в чистый белый ханбок. Ее глаза светились любопытством, хотя в лице можно было разглядеть следы недавно пережитого потрясения.

– Инспектор сказал… – я остановилась, потому что мой голос предательски задрожал, – что отца закололи.

Пауза.

– Я так и думала.

– Правда?

– Я тут думала, пока тебя не было… В лесу его кто-то преследовал. Потому он и оставил на деревьях столько зарубок: понимал, что живым из лесу не выберется.

– И кто же убийца по-твоему?

– Ссыльный Пэк, – ответила Мэволь, а потом нахмурилась. – Почему ты качаешь головой?

Я и не заметила, что качаю головой.

– А ты кого считаешь убийцей? – спросила она.

Я взглянула в сторону хижины, потом повернулась к сестре.

– Отца отравили…

Я замолчала, все никак не могла решиться. Нужно было подумать еще, принять правильное решение, но Мэволь выжидающе смотрела на меня, раздумывать времени не было. Во мне пробудилась робкая надежда. Если я расскажу ей все сейчас, может быть, она не станет на меня сердиться? Лучше услышать эту новость от меня, чем от инспектора Ю.

– Ядом растения кён-по буджа, – договорила я наконец.

Мэволь ничего не ответила, и на мгновение мне показалось, что она прислушается ко мне. Я уже собралась объяснять ей, как яд связан с шаманкой, но она сказала:

– Ты что, рылась в ее вещах?

Я вся напряглась.

– А ты что, знала, что она держит яд?

– Конечно, знала, он облегчает боль в суставах. Она сама мне сказала.

– Ты веришь всему, что говорит шаманка, но всех ее секретов не знаешь. – Я очень беспокоилась за сестру, старалась говорить как можно мягче. – Ты даже не знала, что Сохён – ее дочь.

– А зачем мне знать все ее секреты? Я доверяю ей, – сказала Мэволь, – и знаю, что она ни за что бы не причинила отцу вреда. Она не убийца.

– А мне ты доверяешь?

– Да.

– Тогда поверь, я говорю правду.

Я с трудом удержалась, чтобы не сказать «умоляю».

– Шаманка Ногён вырастила меня. Все эти пять лет она кормила меня, одевала, она поселила меня в своем доме, который стал и моим. Она видела все мои недостатки и все равно не отвернулась от меня. Самый преданный человек, которого я когда-либо знала, даже родители не заботились обо мне так же, как она. Всегда и во всем она поддерживала меня. – Мэволь не знала, что еще сказать, как еще убедить меня. – Она любит меня, как родную дочь.

Ледяное отчаяние затмило все остальные чувства, бурлящие в моей груди. Все бесполезно. Она никогда не отступится, не передумает.

– Я не должна была вообще тебе этого говорить, – тихо призналась я, – но решила сказать, чтобы ты не чувствовала, что тебя предали, когда это случится.

– Когда что случится? – испуганно спросила Мэволь.

– Инспектор Ю приедет вечером и заберет шаманку Ногён на допрос в кванхон. Она что-то скрывает, Мэволь-а. Поверь мне наконец, чувства мешают тебе разглядеть правду.

– Я ничего уже не успею сделать, да? – В голосе Мэволь зазвучала паника. – Ты не оставила мне времени. Я не успею придумать, как защитить шаманку.

– Зачем ее защищать…

– Затем, что убийца – это Ссыльный Пэк. Ты сама ведь раньше подозревала его, а теперь и думать о своих подозрениях забыла, так? – огрызнулась сестра.

Я промолчала, и она, развернувшись, направилась прямо к хижине. Я знала, что она сейчас все расскажет шаманке. Может быть, они даже решат вместе сбежать. Честно признаться, я отчасти надеялась, что так они и сделают. Тогда шаманку хотя бы не подвергнут пыткам. На полицейских допросах обычно выбивали признания пытками, иногда пытали до смерти.

Я бездумно уставилась на отцовский меч, чувствуя, как пот стекает у меня по лбу. Я вытерла его, а потом вдруг услышала чьи-то шаги. Мэволь тащила за длинный рукав старуху Ногён.

– Что зря гадать. – Мэволь сердито махнула рукой. Она была в отчаянии, боялась потерять любимого человека. – Давай спросим, давай прямо у нее и спросим. – Она обернулась к шаманке. – Ты отравила нашего отца?

Одно за другим сменялись выражения на лице шаманки. Сначала изумление, потом шок, недоверие, а потом суровая обреченность.

– Значит, в тот раз, когда ты взломала мой шкафчик, ты пыталась найти доказательства того, что я убила вашего отца? Мэволь рассказала, что вы нашли его тело.

– А то, что ученый Ю на самом деле тайный королевский инспектор, Мэволь вам рассказала? – спросила я. Мне хотелось говорить жестко и уверенно, но это было трудно, особенно когда Мэволь сверлила меня взглядом. – Я рассказала ему о вас, о вашей жизни. О том, как вы солгали, что не виделись с Сохён перед ее гибелью, а свидетельница слышала ваш разговор. Вы спорили о чем-то. Все это записано в отчете деревенского старейшины.

Шаманка Ногён ничего не ответила.

– Ваша дочь приехала в Новон, чтобы избежать позора. Жители ее родной деревни знали, что ее отправляли в империю Мин, но узнали об этом и в нашей деревне. Она стала изгоем. Она была несчастна здесь. Почему же она прожила в Новоне целых два года?

По-прежнему молчание в ответ.

– Пожалуйста, скажи ей, – уговаривала шаманку Мэволь. – Пусть Хвани поймет, что происходит, до того, как