нагнали поисковые группы ВВ и погранвойск в таком количестве, что выйти из района стало большой, практически нерешаемой проблемой.

Главная опасность при подготовке операции заключалась в том, что враг уловит нашу активность и насторожится. Ведь во всех населенных пунктах у него есть осведомители. Но надо отдать должное военным, провели они перегруппировку и рассредоточение настолько филигранно, что бандеровцы ничего не заподозрили. Теперь националистов отлавливают и добивают.

На месте мы положили под полусотню бандитов. Вот только одно расстраивало — Звира среди них опять не было.

— Заколдованный, — покачал я головой, когда мы с Розовым подбивали промежуточные итоги. — Опять ушел!

— Не надо мистики и мракобесия, Ваня. — Розов, как всегда, не терял оптимизма. — Может, еще найдется.

Но весточки о том, что Звир задержан или уничтожен, мы не дождались. Зато вскоре нашли Химика.

Мы тут же выехали на место. Приближенный Звира лежал с не сильно опасной, но глубокой раной на бедре — это от меня ему привет. И с куда более серьезной дырочкой в голове. Бросились в глаза следы близкого выстрела в голову — металлизация, порох.

— Не стали тащить с собой. — Розов бесцеремонно пнул труп носком сапога.

— Сам Звир добил, — сказал я. — Другим бы не позволил.

Действительно, раненый — это обуза. Тащить на себе тяжело. Оставлять НКВД нельзя — слишком много знает. А сзади враги на пятки наступают. Напрашивается простое решение: «Извиняй, Химик, старый друг, но вот тебе пуля в лоб!»

Глава восьмая

Благодарность нам за успешную операцию вынесли. Начальник областного управления самолично сердечно руку жал.

А вот успех это или провал — мы лично для себя так решить и не смогли. Под сотню боевиков перемолото. Еще столько же взято в плен. Изъято значительное количество оружия. По наводке пленных уничтожено несколько схронов. Успех, конечно. И большой успех. Но Звир опять ушел. Значит, и отряд «Корни» жив. И вскоре снова проявит себя.

Розов горевать не собирался.

— Грустить не надо, Ваня. — Он отстучал пальцами на крышке своего начальственного стола такт. — Кончики у нас остались.

— Клара? — спросил я.

— Она самая. По-хорошему, конечно, ее бы сейчас в холодную. Допросить с пристрастием. Но пусть еще походит на поводке. Тем более наша «нора» к ней приноровилась. Держит крепко.

Не сильно я верил в успех этого мероприятия. После такого феерического провала вряд ли снова Скрипач появится здесь. Но попробовать стоило. К тому же к ней могут и из лесов волчары наведаться, начать задавать неудобные вопросы о том, почему их охота не удалась, и тут мы с рогатинами и сетями. Так что обложили мы пани Стасько по всем правилам. В том числе и с изъятием почтово‐телеграфной корреспонденции.

Сама Клара впала в тяжелую меланхолию. Дабы развеять ее, попыталась опять повеситься на шею заместителю военного коменданта, но тот после намека товарищей из политотдела о вреде для послужного списка чрезмерной тяги к женскому полу озаботился своим моральным обликом. Интересно, что это она на бывших мужиков своих кидается? Ищет замену Скрипачу? Понимает, что позарастали к ней отныне его стёжки-дорожки?

Еще интереснее, что с самим Скрипачом сделает Звир. Спишет все на фатальное невезение? Обвинит в предательстве и повесит на суку, где тот будет смотреться очень даже органично? Во всяком случае, для моей эстетствующей натуры — что поделаешь, люблю, когда на суку болтаются те, кто на этих же суках вешал мирное население и моих соратников.

Но события стали разворачиваться быстро и неожиданно. Сработала выемка почтово‐телеграфной корреспонденции. Суть этого следственного мероприятия в том, что вся почта подозреваемого сперва просматривается нами. Вот и просмотрели.

Телеграмма пришла из далекого Воронежа.

«Уезжай. Бросай все. Люблю. Больше не увидимся».

— Вот же шустрила этот Скрипач, — с некоторым даже уважением произнес Розов. — Все же смылся.

— И что Клара делать будет? — произнес я. — Упакует чемоданы и уедет? Или бросится к бандеровцам доказывать свою невиновность?

— Скоро увидим.

В бега она подаваться не стала. В тот же вечер, как получила весточку от «надежного плеча», рванула по подругам. Точнее, к подруге, живущей на улице Маяковского. После этого пару дней, сказавшись больной, на работу не выходила. Будто что-то ждала.

А потом наша «наружка» прошляпила все на свете.

Недаром мы с самого начала посчитали, что квартирка Клары хороша для конспиративных встреч и позволяет избежать наблюдения. Вот и не увидели наши разведчики, кто проник в нее и как. Зато увидели результат.

На полу лежало тело — еще некогда красивая женщина теперь напоминала разделанную мясником тушу. Жертву обездвижили, в рот сунули кляп, чтобы крики были не слышны. А потом… Рука отрублена. Голова размозжена. Ноги переломаны.

— Вот же зверье, — покачал головой Розов. — Не перестают удивлять своей сумасшедшей жестокостью.

Я встал перед дверью в комнату. В нее был глубоко, со всей силой пришпилен ножом листок:

«Так будет с каждым предателем Украины. Отряд «Корни». Мы живы! Мы боремся! Мы победим!»

Глава девятая

По идее, мне пора было возвращаться в свою привычную среду обитания — в леса. Там продолжать со своей КРГ выявлять схроны, ликвидировать бандеровцев. Вот только была у меня уверенность, что кое-что мы не доделали.

— Вот интересно, — сказал я, когда мы поздним вечером обсуждали проблему с Розовым в его кабинете. — Клара, получив телеграмму, тут же побежала на улицу Маяковского к некой даме. Кто она? Ее лучшая подружка? У Клары есть подружки?

— Намек понял. То есть нам сейчас все бросить и начать разрабатывать эту, как ее… — Розов полез в свой толстый блокнот. — Елизавету Шкурко.

— Получается, что так.

— Устами младенца глаголет истина. Вот и займись. А мы поможем. Только не затягивай. Если забуксуешь, мы ее просто арестуем. Что-нибудь да расскажет.

— Что-нибудь мало. Нужно что-то конкретное.

Интересной фигурой оказалась эта Елизавета. Как и Клара, родом из Львова. Хотя внешностью уступала подруге, немножко полновата, но очень энергична, возраст двадцать пять годков. Отец — музыкант. Сама окончила что-то вроде музыкального училища и теперь трудится в нашей знаменитой областной филармонии. Филармония! Это не там, где Скрипач работал и Звир подрабатывал? Конечно, там, только трудится она с начала этого года, к тому времени бандеровцев там не было давным-давно. Но все равно настораживает — какая-никакая, но связь нащупывается. Музыканты, черти их дери! Такие вот музыканты!

Лиза, Лизавета. Чем-то не давало покоя мне это имя. Где же я слышал его? Никак не мог вспомнить.

Наши оперативники все занимались допросами задержанных бойцов Звира. Некоторые из пленников говорили вполне охотно и