посылает своих палачей резать мирное население и свергать советскую власть…

Интересно, что не только я искал Звира, но и Звир меня.

Вообще, бандиты чаще бьют не по конкретной фамилии, а по должности. Неважно, кто там начальник отдела НКВД — Нечипарюк или Сидоров. Состоишь на должности — значит, под прицелом. Личные счеты и кровная вражда встречаются не так часто. И уж совсем редко стороны давали зарок изничтожить друг друга. А мы со Звиром со всем нервным накалом стремились убить именно друг друга, какие бы погоны ни носили.

Вот и Звир устраивал засады на пути нашего возможного движения. Терял людей и все равно пытался меня подловить.

Однажды в Усть-Каширске взяли бандгруппу из трех человек с револьверами и гранатами. При них была моя фотография, притом явно с гестаповского розыскного бюллетеня — обклеили немцы такими все столбы, когда искали меня как связного подполья. Бандиты поведали, что именно человека с фотографии им поручил грохнуть лично Звир, пообещав за это златые горы.

Теперь уже и из дома не выйдешь без того, чтобы не оглядеться десять раз, держа ладонь на рукояти пистолета. Хотя дома я практически не бывал. Только когда заглядывал в отдел, отписаться по операции. Чтобы незамедлительно снова уйти в поиск.

Конечно, эта игра в прятки со Звиром не могла продолжаться вечно. И Розов был прав по поводу везения. Невозможно все время ездить на удаче. Когда-нибудь она взбрыкнет и повернется к другому. Вот она и повернулась — к Звиру задом, ко мне передом.

Дело сдвинулось с мертвой точки при встрече с моим агентом. Того я знал давно, он жил в Вяльцах и работал на базе материально-технического обеспечения шофером. Колесил по всей республике. Во время плановой встречи, высыпав на меня гору малозначительной информации, вдруг заявил:

— Чуть не забыл. Видел в Луцке музыканта из того довоенного оркестра. Длинный такой.

— Скрипач! — аж подался я вперед.

— Ну так. Главное, идет такой вальяжный. Пальто длинное из фетра, шляпа из фетра. Прям большой начальник. И ничего не боится.

— Не перепутал ты?

— Да как же, спутаешь его.

— Не проследил? — Я лихорадочно просчитывал варианты, что можно поиметь с этого. — Как его искать?

— Он с бабой под ручку шел.

— Что за баба? Опиши.

— Ничего такая. И фигура, и… Ну все такое. Она в военной комендатуре работает. Какие-то бумажки пишет и штампы ставит. Мне путевой лист месяц назад отмечала.

— В комендатуре, значит, — задумчиво произнес я. Некоторые моменты начинали складываться.

Ну что, пора собираться в гости к Розову. На этот раз Скрипача я не упущу. А там и до Звира рукой подать…

Глава шестая

Розов, уже освоившийся в кресле начальника ОББ области и успевший получить майора, встретил меня как родного. Особенно узнав, по какому я поводу. И его ребята оказались отзывчивые, понятливые. А главное — информированные и шустрые.

Установить женщину, с которой под ручку гулял Скрипач, оказалось не сложно. Под описание подходила только одна — Клара Стасько, тридцати годков от роду, прибыла из Львова, происходит из семьи школьных учителей, образование незаконченное высшее, Львовский университет, филологический факультет. Работала в Луцке учительницей, но с конца прошлого года пристроилась в комендатуру. Проживала в небольшой квартирке, в мансарде старого купеческого дома, откуда открывался вид прямо на замок Любарта. Отличное местечко для лежки: первый этаж, вокруг частная застройка, дворы, легко засечь наблюдение, затеряться и уйти. Так что Скрипач подобрал себе даму с хорошим жильем.

Подключили мы особистов, обслуживающих комендатуру. И выяснились интересные подробности. Дама одно время крутила шашни с заместителем коменданта, многодетным отцом семейства, с готовностью уронившего свой моральный облик к ногам львовской красавицы. Работа у нее канцелярская, непыльная, но при всем она имеет допуск к приказам, в том числе секретным, и, следовательно, ко всей значимой служебной информации. А комендатура — это такое заведение, где при желании можно узнать много чего полезного для вражьего внимания, в том числе о планируемых войсковых операциях, о передвижении военных колонн.

Розов вытащил из папки фотографию и бросил передо мной на стол:

— Любуйся.

— Да, у Скрипача губа не дура, — покачал я головой.

С фотографии на меня взирала кокетливая, ухоженная дама с тонкими чертами лица. Даже на снимке видно, что глаза холодные, оценивающие и жесткие. Непростая куколка, ох непростая.

— Знатная подстилка бандитская, — оценил Розов. — Теперь понятно, почему бандеровцы так точно били. И так удачно уходили от нас при масштабных операциях. Интересная картина гуашью получается, а, лейтенант?

— Что делать с ней будем? — спросил я. — Брать?

— Это никогда не поздно. Но надо быть мудрее. А мудрость — эта та же хитрость, только высказанная умными словами.

— И что нам та мудрость говорит?

— Что хитрее надо быть. Нам же Скрипач нужен. А эта мадам вполне может закрыться в себе. Или сигнал при задержании какой подать — знаешь же, как у них такое отработано. И тогда обрываем контакт. А сама она вряд ли много знает. Типичный объектовый агент для сбора развединформации.

— Тогда наблюдаем, — предложил я. — И ждем Скрипача.

— Вот это уже теплее.

— Ну да, — буркнул я. — Набираюсь мудрости. Значит, «наружка».

Наружное наблюдение — один из основных методов оперативной работы. И один из самых рискованных. Потому что если наблюдатель будет проявлен, то вся комбинация тут же летит в пропасть. Насчет дамы не знаю, а у Скрипача фантастический нюх на опасность. В своих вояжах по селам и деревням он всегда чудом избегал ловушек и уходил, когда уйти вообще было невозможно. Что, если и сейчас что-то почует?

— Не бойся, — правильно поняв мои сомнения, произнес Розов. — У нас в «наружке» ребята тертые. И при малейшей угрозе расшифровки у них приказ — объект бросать.

С его доводами пришлось согласиться. И к Кларе прилип «хвост».

Заодно особисты осторожно подвели к ней своего человека — сотрудницу райвоенкомата. Как раз появился повод — распределение выделенной комендатуре для гражданских служащих продовольственной помощи, которым занималась агентесса, что в голодные времена весьма актуально. В общем, предложила она Кларе чуть схитрить, чтобы что-то выгадать, — на Украине обычное дело. Народ у нас ко всяким хитрушкам, чтобы что-то взять сверх положенного, весьма склонен. На этой почве дамы зацепились языками. Поведали друг дружке о своей тяжелой женской судьбе. И стали почти подружками.

Похоже, Клара, пребывавшая в вечном нервном напряжении и подозрительности, как и любой шпион, нашла в лице сослуживицы человека, которому можно поплакаться. Расслабилась. Вот только ничего ценного не сообщила. Зато утопила в словах.