Затихли шепотки, не слышно было ни шелеста одежды, ни дыхания людей. Почти мертвая тишина. Зал застыл, вслушиваясь, дожидаясь ответа. И получил его.

— Нет, — сказал Торваль, — я не потерял волка.

Затем Виктор протянул руку и рывком поднял склоненного Томаса с колен на ноги, принимая претендентство.

Зрители заревели. В прямом смысле. Звериный рев. Некоторые разрывали на себе рубашки, дамы срывали шляпки и визжали.

Это на балконе, наверху, в безопасных ложах сидели обычные люди, а вот внизу, у самого ринга, рядами расположились оборотни. И сейчас это стало отчетливо ясно.

Волки выли, ревели и кричали, приветствуя бывшего вожака.

— Что ж, — сказал Туз. И я невольно его зауважала, такое восхищение толпы должно было морально уничтожить мужчину, но герой войны показывал настоящее умение держать удар. — Посмотрим, насколько ты его НЕ потерял. Я не верю, что твой зверь в порядке. Иначе ты давно вернул бы власть в клане.

— Это обманный маневр, — пробасил его боец с косым шрамом через щеку. — Твой зверь болен, Виктор, отступись, пусть Томас с девушкой заплатят штрафную. Мы не будем настаивать на твоей отработке.

До этих пор я не могла понять, почему Дик просто не заплатит штрафы и не остановит все это безумное шапито.

— Что за штрафы? — шепотом спросила я Томаса, пока Виктор что-то отрицательно рычал.

— Четыре месяца отработки, — ответил он, не сводя сияющих глаз с Виктора, — мы бы с тобой жили у Тузов и делали что скажут. Я еще ничего, а тебе бы несладко пришлось.

Эх, парень, тут еще можно поспорить, кому пришлось бы несладко. Делать что скажут? Да я бы так «букву» распоряжения выполняла, что Тузики вернули бы меня в дом Бизо на следующий день и на коленях умоляли батюшку придержать дочь хотя бы минут десять, чтобы они успели добежать до визийской границы.[18]

Пока вокруг бушевало зрительское море, я благоразумно пряталась за Виктором, но одного потрясенного взгляда избежать мне не удалось.

У себя в ложе одиноко стоял Франц, опираясь на перила, приоткрыв в изумлении рот. Наклоненная бутылка вина в его руке тонкой струйкой изливалась вниз.

Я немного застеснялась. Как же легко дурно истолковать совершенно случайные события. Надеюсь, вся эта история не подорвет безвозвратно мою репутацию.

— Немедленно отпустите Фиону! — взлетел тонкий голосок Гвен над толпой. — Ей сегодня сделали официальное предложение, ей нельзя драться.

— Жизнь делится на то, что можно изменить, и на традиции. Предложение можно изменить, а выборы Вожака — традиция, — спокойно ответил распорядитель, и его голос опять взлетел над толпой, почти по-левитановски сообщая: — Виктор Торваль признается претендентом вместо Ричарда Томаса. До начала боя — две минуты. Команды, готовьтесь.

Виктор обернулся и сдержанно попросил:

— Фира, становись в угол и не выходи из него. Когда я попрошу — бей в меня магией изо всех сил. Сможешь, детка?

Я сжала трясущиеся губы и решительно кивнула. Стоять в углу и стрелять магией? Это я точно смогу.

Торваль задержал взгляд на моих сжатых губах, ласково убрал за ухо выбившуюся прядь. А потом, продолжая движение, ладонью скользнул на мой затылок и притянул к себе.

На глазах публики, за несколько секунд до боя, он выгнул меня в совершенно улетном властном поцелуе. И тут же вернул в исходное положение — раскрасневшейся, расфокусированно моргающей. Опять заправил непокорный локон и беспардонно подмигнул, шепнув: «Забудь о предложении». Это что было? Он только что заявил на меня какие-то непонятные права или просто покуражился?

Я думала, невозможно шуметь сильнее, чем когда Торваль заявился как претендент, но оборотни смогли.

По-моему, эскапада с поцелуем им понравилась даже немного больше. Хотя возмущенный вопль Клары ухитрился перекрыть даже их.

— Пусть теперь сам женится! — закричала она, потрясая лорнетом. — Я его засажу, мерзавца! Все, не держите меня, задушу своими руками!

Зачем ей мертвый зять в тюрьме, никто не понял, но тетушка была настроена решительно. Порвала одну из заградительных веревок и точно вылезла бы на сцену, если бы не оказалось, что арена представляет собой напитанный магией артефакт и с момента комплектации команд полностью перекрыта силовым полем.

Когда началась драка, я все-таки пропустила. Слишком была растеряна после поцелуя, к тому же заворожена зрелищем трех величественных дам, тетушек и Каты, остервенело пинающих невидимую стену.

Начали бой простым, незамысловатым кулакомаханием. Стороны широко размахивались и резко, сильно били. Почему-то вообще не использовали ноги. Эдакий вариант английского старинного бокса. Только что на месте не прыгали.

Дик показал себя неплохим бойцом, но в основном Тузиков держал, конечно, Торваль. Он мелькал, уклонялся, бил как молния. Ухитряясь разбираться сразу с двумя противниками.

Стоять без дела, когда «наши дерутся», я не могла, хотя и получить хотя бы один удар по лицу не очень-то хотелось. Как бы сохранить дистанцию, но хоть чем-то помочь Виктору… Оглянувшись, я не нашла, к сожалению, на сцене забытых зонтиков.

У моих ног лежал истоптанный, но пытающийся сиять драгоценный бант. Им можно было разве что кинуть, со словами «Вот тебе, противный». Да в углу ринга приютилась сумка Торваля с этим ужасным безвкусным золотым знаком внутри. Тяжелый, а значит, вполне себе вариант. Знак я запихала поглубже, затянула ремешком потуже ворот сумки и взяла ее наперевес. Сойдет для дистанционного боя.

В итоге, когда один из Тузов, дерущийся с Диком, наивно повернулся ко мне спиной, он тотчас получил по затылку вожделенным клановым призом.

Как самая старшая из сестер, я постоянно признавалась победителем вечернего боя подушками. Со временем мелочь вся билась против одной меня. Каждый вечер на протяжении многих лет. Спорт-спорт. Три не знающие пощады сестры и не слушающие наших криков родители — вот залог тренировки крепкой руки и точного глазомера.

От моего удара боец покачнулся и поплыл.

— Ха! — сказала я, раскручивая сумку и приноравливаясь к новой жертве.

— Зигмунд, вали бабу! — некрасиво закричал Габриэль Туз.

— Только попробуй, хвост свой жрать будешь! — зарычал Виктор, подсекая бойца со шрамом. — Фира, в угол!

Он что, правда думал, я там буду отсиживаться, пока меня какой-то бугай оскорблять будет?

— Ха! — сказала я, изо всех сил опуская сумку на голову оступившемуся от подсечки бойцу. — Не учи бабушку через дорогу ходить.

Распрямилась и увидела, как кулак Зигмунда летит мне в лицо.

В этот момент я действовала на чистых рефлексах. Инструктор курсов самообороны когда-то сообщил нам, пришедшим научиться защищаться девчонкам, что не намеревается нас учить хитрым техникам и сложным ударам.