мне кров, еду и занятия. Вот же я глупая, опять переживая из-за чужих слов.

— Гийом мне рассказал о тебе. Ты прости, я не подумавши тебя пригласил.

И сейчас хотите забрать свои слова обратно?

— Почему вы преподаете на языке, на котором уже никто не говорит?

— Все древние тексты написаны на нем. Все науки берут в нем свое начало. Переводы могут исказить смысл.

— Повитуха в нашей деревне и читать-то не умела. А сколько детей приняла! Удивительно, чтоб знать, как вылечить жар, нужен текст на древнем языке. Но чтоб помочь родиться ребенку, достаточно трав и наговоров.

Ректор промолчал, и моя злость улеглась. Он не был виноват в том, что все книги, которые я так хотела прочесть мне недоступны. Не был виноват в том, что я бедная, и крестьянка, и девушка.

— Скажите, оставшись здесь, я смогу выучиться и уйти помогать людям?

— Я не смог.

Он выглядел очень уставшим. Интересно, была ли у него мечта? Пришлось ли ее забыть, чтобы жить так, как он жил сейчас? Ректор величайшего Университета — никто не посмеет сказать, что это дурная жизнь. А он сам?

— Вы сожалеете?

— Нет, — ответил ректор без раздумий. — Это был долгий путь. Когда я пришел сюда — у нас не хватало средств. Почти не было книг. Один преподаватель мог читать несколько курсов лекций, не будучи в них знатоком. И все равно у нас были студенты, потому что люди всегда будут тянуться к знаниям. Работать приходилось упорно, результат появлялся через года, но теперь слава нашего Университета оправдана. Я горжусь им и не жалею о прожитых годах. Но иногда, смотря на таких детей, как ты, я думаю, что мог бы сделать большее. Ты могла бы стать прекрасной студенткой.

Если бы была мужчиной и богатой. Обида на господина ректора ушла. Он сделал свой выбор, и гордился им, не забывая о сожалениях, но и не поддаваясь им. Смогу ли я сказать такое же в преклонных годах? Хотелось бы. Пока оставалось лишь завидовать уверенности в его голосе.

— Вы когда-нибудь ошибались?

— Множество раз, — улыбнулся ректор, — только небожители могут похвастаться всезнанием. Нам, смертным, приходится мириться с собственными ошибками.

— Что же мне делать?

Я произнесла вслух мысль, что терзала меня, не ожидая ответа. Теперь слова Вив стали яснее. Жить проще, когда дитем слушаешь мать, а выросши — мужа. Те всегда знают ответы, пусть временами они тебя и не устраивают. Не хочешь страдать под семейным гнетом, добро пожаловать в мир без ответов и поддержки. Каждое действие может стать ошибкой, и никто не поддержит тебя.

— Прошлая королева была с островов, — к моему удивлению, заговорил ректор. — Она привезла с собой шаманку. Странная была женщина — никогда меня не слушала. Но про травы столько знала, сколько я за все года в книгах не выучил. Они друг у друга обучаются — от наставнице к ученице. Не все знания мира хранятся в книгах, девочка.

— Как же мне до королевской шаманки добраться? И как убедить взять себя в ученицы?

— Ох, милая. Я не книга, и ответов всех не знаю. Выбор всегда за тобой.

Ректор ушел, а я все смотрела в книгу с непонятными мне словами. Сбегать и сдаваться не хотелось, но оставаться тут и страдать не хотелось еще больше. Легко было говорить о выборе, когда самому делать его не надо. Впрочем, что я знала о ректоре и его жизни? Да и шаманка из дворца — если подумать, у меня был шанс встретиться с ней.

Ведь у Джон пригласил меня на королевский бал.

Глава 10

Я не могла поверить своим глазами. Ткань подготовленного Вив для меня платья была ярко-зеленой, точно молодая листва. Никогда прежде не видела ткань такого цвета. Одна только окраска наверняка стоила безумных денег! А ведь были еще и искусная вышивка по краям, где первоцветы искусными стежками чередовались с чудными заморскими птицами. Туфли были того же цвета! И тоже с вышивкой! Да разве ж можно в такой красоте ходить, это же преступление. А вдруг запачкаю где?!

— Да, я бы тоже только любовалась, за такие-то деньги, — Вив зашла, неся в руках тонкую, будто из утреннего тумана сделанную вуаль, и какую-то непонятную конструкцию с ободком и сеткой.

Сразу мне мое одеяние показалось убогим, хотя оно было удобным, и даже штопать его пока нигде не пришлось.

— Мне нечем за такое платить.

Вив аккуратно сложила все на сундук.

— Со мной уже расплатились. Не стой столбом, надо еще успеть принять ванну — от тебя несет чесноком.

Но у Джона не было денег. Неужто заплатил Этьен? Опять украл? Не вызовет ли это проблем? Что вообще делают на балах? Будет ли там шаманка? Тысячи вопросов крутились в моей голове, и ни на один не было ответа.

Вода в бочке была горячей, и ароматные травы, что плавали в ней, источали нежный аромат, и, теперь вся я пахла полевыми цветами.

Кроме нижней рубахи и верхнего платья, тут к одеянию прилагался еще и корсет.

— Выдохни, — приказала Вив. Я послушалась, и она принялась шнуровать его. Ощущения были странные.

— Я точно смогу есть? А дышать?

Вив вздохнула.

— Я была против этой идеи, но моим мнением господа не поинтересовались. Поэтому терпи. Никто еще не умер от тугой шнуровки корсета. Теперь самое сложное.

Принесенная Вив непонятная конструкция оказалось сеткой, наполненной волосами. Я отступила на шаг.

— Это для колдовства?

Вив мученически закрыла глаза, будто просила у богов терпения.

— Это вместо отрезанных тобой волос. Чтоб не подумали, что скандально известный фаворит турнира привел на бал ряженного под женщину мужика.

Она взяла шпильки, и начала творить что-то невообразимое на моей голове. Шпильки кололись, чужие волосы чесались, но я молчала, чувствуя, что терпение Вив на исходе.

— Теперь спрячем эти жуткие обрубыши спереди, — Вив скрутила зеленый шелковый платок, будто он был тряпкой, и повязала его мне спереди, где обычно была бы коса. Осмотрела меня и нахмурилась. Наверняка сразу было видно, что платье мне не по статусу.

— Смешно смотрится?

— Нет, выглядишь ты великолепно. Зеленый явно твой цвет, жаль только, что такой дорогой. И даже волосы твои удалось удачно спрятать. Вот только нет ни одного украшения.

Я провела руками по струящейся ткани. Да она сама была как украшение!

— Это платье само по себе драгоценность.

— Господи, за что мне это?! Мария, все будет в украшениях, это же королевский бал! На тебя и так будут обращены