Медленно двигаясь, он неотрывно смотрит мне в глаза и шепчет:

– Джулия, Джулия, что ты со мной делаешь.

Потом содрогается и вздыхает. Все. Я не отпускаю его, крепко прижимаю к себе, чувствую, как вздымается его грудь.

– Стало быть, у тебя роман? – спрашивает Фрэнки.

– В общем, да.

Фрэнки прикрывает рукой рот, ахает и тут же замечает, что Энни не выказывает особенного удивления.

– Ты знала?

Энни кивает.

Я объясняю Фрэнки, что мне было неловко говорить ей, ведь она еще не отошла от истории с Джереми и вряд ли могла одобрить мое поведение.

– Пожалуй, ты права, – признает Фрэнки.

Я продолжаю рассказ:

– Мы с Эваном договорились встретиться у него дома в следующую субботу. Он приготовил ужин, но мы даже не сели за стол.

Ожидаемый сценарий. Одежда летит на пол, жадные прикосновения, страстные поцелуи.

И тут Эван говорит: “Мы с Экскалибуром тебя заждались”. Я уверена, что плохо расслышала. “Что?” Он улыбается мне: “Мы с Экскалибуром”. Я понимаю, что он говорит о своем пенисе, и саундтрек нашего свидания в одно мгновение переключается с Барри Уайта на “Танец маленьких утят”. Все желание испарилось. Я пытаюсь настроиться, сосредоточиться на его жарком взгляде, феноменальной эрекции, соблазнительном запахе, упругих ягодицах. Я целую его в мягкие губы – и ничего не чувствую.

Оттого, что он назвал свой член по имени, мне стало так неловко, что я, как, наверное, когда-то Ева, ощутила свою наготу и устыдилась ее.

Я позволяю Эвану поцеловать себя еще несколько раз, затем просовываю между нами руку и легонько отталкиваю его: “Эван. Прости. Я не могу”.

– Так и сказала? – вытаращивает глаза Энни.

– Сказала, что больше не могу. С меня словно спало заклятье. Мне захотелось немедленно убежать.

– Вот и хорошо, – шепчет Фрэнки.

Энни трясет головой:

– Разорвала отношения? Только потому, что он дал имя своему члену?

– Да. Нет. То есть. – Я ищу слова, которые объяснили бы мое внезапное отвращение к человеку, по которому я сходила с ума много месяцев. – Это как бы разрушило чары. Я вдруг осознала, что творю. И по-настоящему задумалась о последствиях. Вспомнила о Майкле, какой он потрясающий любовник и как меня любит. И поняла, что хочу остаться его женой. Звучит банально, но что поделаешь.

– Ничего не банально, – заверяет Энни.

– Продолжать было невозможно. Я отстранилась и задумалась, готова ли к переживаниям, боли, потерям, к которым неизбежно приведет моя связь. – Я умолкаю и многозначительно смотрю на Фрэнки. – Подумала о детях, каково им будет без папы и придется вечно таскаться из дома в дом. Это ужасно. Но больше всего я думала о Майкле. Он, конечно, не идеален, но он мой муж и… знаете что? Он старается. Очень.

Глядя тогда на Эвана, зажатого у меня между бедер, я испытала нечто почти предсмертное: передо мной промелькнули сцены моей замужней жизни. Вот Майкл делает мне предложение: на одном колене, в форме пожарника-добровольца, на минутку выскочив из машины с горящей мигалкой. Вот он склоняется надо мной в послеродовой палате, плачет, целует меня. Вот мы смеемся и визжим, катаясь с горки за домом, хотя дети давно замерзли и ушли. Вот он несет меня к машине: я беременна Джейком, у меня вдруг началось кровотечение, и он испугался, что мы потеряем ребенка. Я вспомнила ужин, который он приготовил, когда меня взяли в Бентли, как он тогда отправил детей к своим родителям и зажег в столовой, наверное, тысячу свечей. Даже эпизод с рыбной рубашкой всплыл в памяти, как отчаянно он хотел угодить мне с подарком.

– Я не могла больше, Энни, не знаю, как еще объяснить. Поэтому оделась, извинилась, объяснила, что хочу наладить отношения с мужем, в последний раз поцеловала его и побежала к машине. Больше мы не виделись.

– Вот это да, – шепчет Энни.

– Но знаете что? Если честно? Я ни на секунду ни о чем не жалею. Ни на секунду.

И это правда. Роман раскрыл во мне нечто безумное и прекрасное. Вкус к жизни.

Я рассказываю, как вернулась домой от Эвана и увидела на кухне мужа. Он сидел один за столом и ел холодные хлопья. Я хотела прошмыгнуть незаметно в спальню, но он окликнул меня:

– Джулс?

– Да?

– Можешь со мной поговорить? Пожалуйста. Он явно что-то чувствует. Я стараюсь держаться на расстоянии. От меня пахнет сексом.

– Конечно. А в чем дело?

– Я виноват перед тобой, Джулия. Очень. Я так много работаю, что забыл о твоем дне рождения, и все время пропадаю на концертах и репетициях. Я никудышный муж, но хочу исправиться. Пожалуйста, скажи, что позволишь мне это сделать.

– С чего вдруг такое покаяние? – Я стою поодаль, опасаясь, что Майкл почувствует запах другого мужчины.

– Я ходил к психотерапевту. Сам. К доктору Валькович.

– Вот как?

– Да. И она помогла мне кое-что понять. Я не был откровенен с тобой. Не говорил правды.

Ой-ой. Вот оно. У моего мужа роман с Эдит Берри. Ничего. Я справлюсь. Сохраняй спокойствие, Джулия. Дыши. Все будет хорошо. Даже очень. Переделаешь его кабинет в комнату для шитья. Будешь принимать душ, не переживая, что кончится горячая вода. Тебе больше не придется слушать его храп, ни Б-52, ни астматического мопса. Миллионы мужчин заводят любовниц, миллионы женщин разводятся. Обратишься к хорошему адвокату, тому, что был у Алексис Мерриуэзер, и оставишь Майкла без ночного горшка. Но вдруг я не справлюсь? Вдруг сойду с ума и стану бродяжкой – из тех, что возят свои пожитки в тележках, украденных из супермаркета?

– А правда заключается в том, что мне было плохо. Я ненавижу свою работу. Она отнимает кучу времени. А я хочу быть с семьей. С тобой, Джулия. – Он глубоко вздыхает. – Я хочу вернуться в юридическую консультацию. Хочу уходить с работы в нормальное время. И быть тебе нормальным мужем, Джулия.

– А как же дом? Мы не сможем выплачивать кредит.

– Переедем, найдем жилье поменьше. Да и черт с ним, Джулия. Я боюсь за нас.

В его предложении есть нечто настолько авантюрное, что у меня кружится голова. Маленький дом, новая работа, старая жизнь. Но Майкл вдруг мрачнеет, и я жду признания, что у него рак простаты и он хочет как можно полнее прожить оставшееся время. Но дело в другом.

– Когда я увидел тебя с твоим… коллегой в том магазине, то сразу почувствовал: между вами что-то есть. Это бросается в глаза. Я бы сказал, что у вас роман.

Я вся деревенею. Молчу.

– И, если честно, я не могу тебя винить.

К чести Майкла, он не спрашивает, действительно ли у меня роман с Эваном Делани.

– Но, Джулия, я прошу тебя вернуться ко мне. Ты моя жена, и я не представляю себе жизни без тебя. – Он встает с понурым и беззащитным видом и протягивает ко мне руки ладонями вверх.