не прошла бесследно. Впервые столкнувшись с неприятной, изнаночной стороной обязанностей монарха, Вилренг тяжело переживал необходимость объявлять начало казни. «Одно дело, когда враг перед тобой на поле боя. Там всё решают умение, сила, удача, ты сам. Либо ты, либо тебя. И нет сомнений, нет этих вынимающих душу колебаний: прав или ошибаюсь, злодей он или невинный…» Хладнокровно отправить на виселицу бывшего близкого соратника, даже в каком-то смысле наставника, оказалось слишком трудно. А тут ещё младший опять воду мутит…

— Ты ведь обратил внимание, что там, — Карренг мотнул головой в сторону окна, за которым виднелась площадь, — нет ни одного бегущего? Думаешь, случайность?

— Я прекрасно понимаю, что жрецы недовольны, — глухим голосом ответил старший, — но это не меняет дела. Из-за их протеста Крауш не становится невинным агнцем.

Молодой главнокомандующий покачал головой:

— Они не просто недовольны, Ренг. Подписав смертный приговор одному из них, ты раз и навсегда поссоришься со всеми бегущими с волками. Они ни за что не простят такого. Твоё решение — удар, нанесённый по их гордости. Жрецы и так время от времени принимаются стенать, что верволки обращаются с ними как со слугами. Зачем тебе провоцировать новую волну оппозиционных настроений? Ведь твоё положение в данный момент в большой мере зависит от хороших отношений с бегущими. Не стоит забывать, что ты пока не король, брат, а вступление на престол должно быть освящено служителями Древнего Волка. Решать, конечно, тебе, но если ты хочешь знать моё мнение…

Вилренг тяжело вздохнул:

— Я же не могу помиловать его. Ты же понимаешь, что не могу.

Ситуация начинала казаться монарху безвыходной: нельзя было ссориться с подданными, но и отмена казни не являлась достойной альтернативой, она показала бы слабость и неуверенность правителя, а бегущим только того и надо… «Почему наши расы остаются соперниками, почти противниками, несмотря на то, что мы не первую сотню лет живём рядом, молимся одному богу и помогаем друг другу?» — Вилренг не уставал поражаться этому обстоятельству.

— Что ты посоветуешь, братишка?

Обращаться к младшему за советом не слишком-то хотелось, но наследник пересилил себя, вспомнив, кто из них лучше разбирается в политических играх.

Карренг улыбнулся, радуясь не своей победе, а тому, что может быть полезным любимому старшему брату. «Всё-таки он такой наивный», — мысль была почти умилённой, беспомощность Вила в дворцовых интригах всегда забавляла младшего.

— На мой взгляд оптимальным будет заменить смертную казнь… скажем, изгнанием… У такого варианта есть несколько преимуществ. Во-первых, милосердные монархи всегда популярней жестоких и принципиальных. Смягчив приговор перед самой виселицей, ты покажешь свою доброту, которая всегда по душе народу. Во-вторых, ты избавишься от заговорщика и смутьяна навсегда, точно так же, как если бы он умер. Уверен, что Крауш никогда не рискнёт пересекать границы дубравы после того, что произошло. В-третьих, у бегущих не будет основания устраивать волнения и мутить воду в городе. На полное помилование своего собрата они всё равно не могут рассчитывать. Ну, и в-последних, ты не отменишь своё решение, а всего лишь немного его… подкорректируешь, а следовательно не уронишь авторитет королевской власти.

На протяжении монолога брата Вилренг время от времени кивал, принимая к сведению очередной аргумент. Все слова младшенького звучали убедительно и правильно. Впрочем, как всегда. Снова где-то глубоко в сердце кольнула противная иголочка чувства, похожего на зависть.

— Ты замечательный советник, брат, — похлопал он по плечу Карренга. — Иногда подумываю, не отречься ли от престола в твою пользу. — Монарх хмыкнул: не понять было, шутит он или на самом деле рассматривает такой вариант действий. — Вот как только получу официальные права на трон, то так и поступлю.

— Замечательные советники далеко не всегда становятся замечательными королями, — рассмеялся собеседник.

Вилренг улыбнулся в ответ:

— Ты будешь отличным правителем, Ренг. Лучше, чем я. Пойду сообщу народу об отмене казни.

Она вовсе не собиралась подслушивать. Она считала свою задумку выполненной и даже не допускала мысли о том, что смерть Крауша — не решённое дело. Она просто направлялась к любовнику, чтоб сопровождать его, стоять по правую руку главнокомандующего на «церемонии», как и подобает его леди. То, что они неженаты, абсолютно неважно, это вопрос времени, причём очень короткого времени. А к её постоянному присутствию рядом со вторым в государстве верволком народ должен уже начинать привыкать.

Вывернув из-за угла коридора и делая последние шаги перед тем, как оказаться на пороге кабинета главнокомандующего, Алисанда с удивлением услышала слова «отмена казни», произнесённые мелодичным твёрдым голосом Вилренга. Девушка застыла на середине движения. Надо было что-то делать, и как можно быстрее. Иначе весь тщательно продуманный план полетит псу под хвост. Не зря жрица зналась ближе всего со стихией Огня, её мысли сейчас были подобны искрам, сыплющимся со смолистой ветки. Единственный вариант поведения, который мог привести к успеху, родился в мозгу практически мгновенно.

Алисанда чуть тряхнула кистями рук, ощущая, как сила послушно откликается на её зов. Кончики пальцев потеплели, из-под ногтей показались маленькие язычки пламени — абсолютно ненужный спецэффект, но очень красиво и опасно смотрящийся, магичка любила делать так на публике, красуясь своими способностями, а сейчас выпустила просто по привычке. Направить огонь на то, чего не видишь, — задача не из самых простых, но для Алисанды раз плюнуть, тем более что расположение предметов в кабинете она знала досконально.

Противный запах палёного шёлка прервал беседу братьев. Тёмно-синяя занавеска-драпировка на окне внезапно вспыхнула, по бахроме побежали весёлые огоньки.

— Проклятье! — Карренг, находившийся ближе к очагу возгорания, вскочил, сдёрнул штору и принялся сбивать пламя. Однако справиться с огнём оказалось непросто, жадные язычки не желали уступать свою добычу, злобно кусали плоть. Вилренг кинулся было на помощь брату, но пламя в тот же момент заиграло и на ковре, лежавшем на полу, и на обивке кресла, и на полах камзола, небрежно брошенного монархом на край стола.

— Да что же это такое?! — в голосе старшего проскользнуло так несвойственное ему бессилие.

Древняя Кровь была магией сама по себе и одаряла своих носителей силами, неподвластными другим. Истинные оборотни, как их называли люди, потомки старой расы, от которой до сегодняшнего дня дожили единицы, умели управлять своей стаей, влиять на разум инициированных, провоцировать видения, призывать силу леса и самого Древнего Волка — легендарного прародителя племени. Однако ни один королевич не мог тягаться с обычным магом в самых простых заклинаниях. Стихии тоже не подчинялись правящему роду. Укротить пожар, возникший на пустом месте наверняка с помощью враждебной ворожбы, было не во власти принцев.

Братья столь увлечённо боролись