– Что-то уж слишком крутая расплата за детские выходки, – заметила Кристина. – Как ты вообще терпишь этого Ка-бара?

– А у меня есть выбор? Цирк сделал меня ассистенткой метателя ножей. Я существую, пока даю представление, а в одиночку это невозможно, только с Кабаром. Так что нравится мне это или нет, но мы с ним в одной упряжке и крепко связаны.

– И ты уверена, что нет других вариантов?

Хотя Кристина и приняла тот факт, что теперь ее жизнь связана с «Колизионом», ее по-прежнему задевали фатализм и полное смирение циркачей, когда дело доходило до так называемого «выбора цирка». Появилось имя на грифельной доске – принимай его и не задавай вопросов. Получил реквизит в цыганской кибитке – и даже не думай, что можешь заниматься чем-то другим.

Риона посмотрела на Кристину со снисходительностью более мудрой и опытной старшей сестры.

– Почти каждый, кто появляется в цирке, поначалу ставит тут все под сомнение и хочет лично сам все проверить, – сказала она.

– Не знаю, как у других, но у меня пока получается! – ответила Кристина. – Я оставила себе свое имя, хотя все хором твердили, что нельзя самому выбирать цирковой псевдоним. Я дважды зашла в цыганскую кибитку, хотя меня в один голос предупреждали, что после второго раза сходят с ума. Вот поэтому я и думаю, что не все здешние истины такие уж истинные. Нет, я и не думаю, что новеньких намеренно обманывают! – сразу добавила она, увидев укоризненный взгляд Рионы. – Но ты же сама знаешь, как это бывает: кто-то давным-давно что-то сказал, кто-то другой поверил, третий повторил, четвертый пересказал – и вот много лет спустя у тебя на руках дурацкая традиция, которой ты слепо следуешь и даже не пробуешь ее изменить просто потому, что «так принято».

– Вероятно, потому что думаешь: а вдруг это все правда? Не хочется, знаешь ли, проверять ценой собственной жизни. Лучше уж жить так, чем совсем никак. По крайней мере, так еще остается хотя бы маленький шанс вернуться.

– И как часто получается вернуться обратно в обычную жизнь?

– Нечасто, – признала Риона. – Но случается. И это не мифы, это факт.

Снаружи донесся крик Кабара, выплескивавшего свое недовольство на кого-то, кто попался ему под руку.

Риона вздохнула.

– Мне пора.

* * *

Небольшое здание бывшего склада напоминало перевернутую коробку из-под обуви: низкое, приземистое, без окон, рыжеватый кирпич, плоская крыша и полное отсутствие архитектурной выдумки. Нынешние владельцы переоборудовали его под клуб, но не под одно из тех модных местечек, которые делали ставку на индустриальный шик и были широко известны публике. Этот клуб вообще старался не привлекать к себе лишнего внимания: ни рекламы, ни вывески над входом, ни даже фонарей рядом с ним на улице. Он словно хотел спрятаться, хотел, чтобы никто не догадался, что за его стенами вообще что-то происходит.

Перед входом никогда не было очереди посетителей. Сюда приходили лишь постоянные клиенты, а новые отбирались крайне тщательно. Такие меры предосторожности и секретности обычно свойственны одному из двух: либо чему-то эксклюзивному, либо преступному…

Он не был внутри, но неплохо представлял себе, что там: бар в центре, рядом с ним – пятачок танцпола с пилоном. Прожектор под потолком освещает его и погружает в темноту удобные диваны и сидящих на них посетителей.

Войти внутрь он попытался лишь однажды, нахрапом, в порыве ярости – и не продвинулся дальше громилы за железной входной дверью. С той поры он залечил синяки и взял ярость под контроль; теперь не она его вела, а он ею питался. И теперь ему уже было не нужно непременно войти внутрь; то, что он задумал, он прекрасно сделает снаружи.

Да, времени на подготовку ушло немало. Но зато сегодня он наконец получит свое и все пройдет идеально.

Притаившись в тени на противоположной стороне дороги, он терпеливо ждал, когда разъедутся последние клиенты и когда подручные Влада и его дружков увезут девочек.

Иру, неуверенно ковыляющую на высоких каблуках, вывели последней, и это сделал Влад. «Неужели сам ее повезет?» – едва не застонал он от разочарования. Без Влада его затея становилась бессмысленной, а ему так не хотелось ее откладывать! Каждый лишний день ожидания – это лишний день ада для Иры…

К счастью, Влад усадил Иру в машину к одному из своих подручных, а сам вернулся в клуб.

Уф, можно выдохнуть.

Выждав для верности еще с четверть часа, чтобы убедиться, что в клубе больше не осталось девочек (они пострадать не должны!), он перебежал через дорогу. Подпер входную дверь загодя припасенными прутьями арматуры. Обогнул здание склада, с удовольствием отметив, что единственное окно надежно заколочено.

Сердце бешено забилось, когда он достал из кармана спичечный коробок. Можно было воспользоваться и зажигалкой, но спички почему-то казались более подходящими к такому случаю. Огонь от них казался более чистым и первозданным.

Чирк!

На тоненькой деревянной палочке заплясал язычок пламени.

Он несколько мгновений смотрел на яркий огонек, наслаждаясь этим восхитительным, непередаваемым чувством, которое возникает за миг до того, как настанет долгожданный, выстраданный момент, который он сотни раз представлял в своем воображении. Пожалуй, это предвкушение, здесь и сейчас, будет даже слаще того, что последует дальше.

Полусгоревшая спичка полетела на землю.

Маленький язычок пламени робко моргнул, словно раздумывая, затухать ему или разгораться, а затем, почуяв, что земля щедро орошена горючей смесью, весело заблестел и потянулся вверх. А он пошел дальше вдоль задней стены, зажигая спички одну за другой и бросая их на землю. Он хотел, чтобы все случилось как можно быстрее – и чтобы у запертых в здании не было и шанса выбраться.

Напоследок он поджег несколько бутылок и забросил их на крышу.

Вот теперь – все.

Перейдя через дорогу на другую сторону улицы, он встал, на этот раз не скрываясь в тени, и с чувством глубокого удовлетворения наблюдал за тем, как огонь охватывает все стены, всю крышу и как здание превращается в один горящий факел. Время от времени он зажигал спичку и любовался крошечным огоньком до тех пор, пока тот не обжигал пальцы. Просто поразительно, как из такого маленького язычка может родиться такая буйная стихия.

Через некоторое время раздались звуки глухого стука в тяжелую металлическую дверь. Они звучали для него чудеснейшей музыкой, и он наслаждался каждым ударом. А когда звуки стихли, испытал досаду. Он понимал, что его жертвы скорее задохнутся в дыму, чем сгорят заживо, но все же жаль, что они не помучились как следует.

А огонь горел все ярче, искры разлетались по сторонам – и, приземляясь на соседние здания, не гасли.

Он напрягся. Этого он как-то не учел. Склад стоял отдельно, не примыкая к другим домам, и он думал, что пожар на них не перекинется. Но он упустил из виду то, что горючая смесь очень хорошо прилипает к поверхностям и искры могут разнести ее вокруг. А должен был! Не зря же эту смесь запретили на уровне международных конвенций!