водой, и правда, ощущалась прохладной. Не беда, сейчас она придумает, как это исправить.

Дневник рассказчика

Вроде бы свадьба, а как будто суд. Тот же зал, те же гости, тот же верховный судья выносит приговор. Подобно осуждённому на смерть жених так бледен, что в толпе справляются о его здоровье. А другие успокаивают: мол, это всё из-за белого костюма и волнения перед первой брачной ночью.

Все они ошибались.

Как только Джек переступил порог зала, он встретился взглядом с Фред. Та подмигнула и показала большой палец, а Джек почему-то поверил, что всё будет хорошо.

Фонари засветили ярче. Тени затанцевали, отбросив зловещесть. Морн без своих крыльев выглядел не таким грозным. Трон унесли к дальней стене, а в центре зала теперь стояли две большие медные чаши: одна была заполнена водой, другая – песком. Рядом с ними Джека ждала его невеста.

На мгновение Джек подумал, что не такая уж она и милая, но тут Эри улыбнулась, и наваждение прошло. Даже в лаконичном платье, которое обозначило пусть хрупкую, но женственность фигуры и немного пригладило одуванчиковость, принцесса была милой, невинной и совершенно беззащитной.

Тихо запела флейта. В такт мелодии Джек пошёл в центр зала; силуэты людей вокруг рассеялись, Морн маячил зыбким маревом – Джек нарочно не смотрел на него. Только на Эри. Её тёмно-синий наряд с длинным шлейфом символизировал бескрайность ночного неба. Джек – в белом – представлял собой луну, которая отныне будет освещать их путь. Прежде он никогда не светил и плохо понимал, как этому научиться.

– Возьмитесь за руки, – сказал верховный судья. Его голос звучал радостно и торжественно.

Джек коснулся тыльной стороны ладони Эри, спрашивая разрешения, и сразу же – как-то автоматически – их пальцы переплелись. Она смотрела на Морна, а Джек, повернув голову, – упрямо на её профиль.

Ты её не получишь. Тебе ведь всё равно, полюбит ли меня Эри, родится ли у нас очередная проклятая принцесса… А я всё гадал, почему ты так безрассудно вёл нас друг к другу. Нашёл себе запасного наследника, с помощью которого будешь цепляться за этот мир? Поздравляю, Морн, и всё же… Не знаю, умеешь ли ты читать мысли, но это моё послание пусть вгрызётся под твою черепную коробку: Эри ты не получишь.

Голос верховного судьи не дрогнул. Он говорил что-то о любви, покровительстве и долгой жизни. Говорил о благословении… о дорогах, которые судьба прокладывает звёздами в небе и следами на земле. А Джек так ни разу на него и не взглянул.

Что ты знаешь о судьбе? Вот когда Гриана говорит об этом, сразу и верится, и мечтается, и сердце рвётся навстречу. Нет, я никогда не стал бы играть за тебя.

На секунду, всего на одну короткую, вода в медной чаше покрылась тоненькой корочкой льда. Хорошо, что Эрисфея внимательно слушала наставления. Заметь она сейчас ухмылку Джека – тотчас сбежала бы со свадьбы.

– А теперь, – заключил Морн, – оставьте ваш след в воде.

Не размыкая замок из пальцев, Джек с Эри подошли к первой чаше и погрузили в неё свободные руки. Вода была холодной.

– Оставьте ваш след в песке.

На мокрые ладони налипли песчинки из второй чаши. После них на поверхности остались два отпечатка: один был тонким и неглубоким, а другой – большим, но чуть размытым: это Джек вздрогнул в ответственный момент.

– Оставьте ваш след в камне. – Морн говорил всё громче, вытесняя остальные звуки. Гости затаили дыхание.

Джек с Эри опустились на колени и передали слой песка в форме своих ладоней каменным плитам у ног верховного судьи. Короткое прикосновение, после которого Джек быстро вскочил и потянул Эри за собой.

– Ваш союз благословлён и навсегда вписан в книгу жизни. – Кто-то (Джек не сомневался, что это была Фред) громко захлопал. – Эрисфея, поцелуй своего мужа, и пусть твои губы навечно оставят след на его теле и в его сердце.

Наконец они повернулись друг к другу. Теперь побледнела Эри, и настал черёд Джека подбодрить её улыбкой. Он смог бы лучше, но отвлекало звенящее эхом слово «муж».

Эри сделала шаг навстречу, кончики её волос тут же притянулись к шёлковому поясу Джека. Теперь плотно сомкнуть губы и, главное, ни в коем случае не закрывать глаза. Так Джек собирался сделать, но всё же, когда Эри поднялась на носочки и поцеловала его в самый уголок рта, он моргнул чуть медленнее, чем полагалось.

Скоро распахнулась главная дверь, и за флейтистом все потянулись во двор, чтобы продолжить празднование. Здесь песню подхватили другие музыканты, и она поплыла над крышами Тартесса. Дворец светился яркими огнями, столы с угощениями распространяли дивный аромат, каблуки ритмично застучали по разноцветной мозаике… и, казалось, не было бы лучшего места для свадьбы, если бы посреди веселья не торчала смертоносной стрелой белая башня.

Джек всё держал Эри за руку – даже когда они не танцевали, а принимали поздравления и пили вино. И часа в браке не провёл, а уже развилась острая форма паранойи: стоит потерять жену из виду, с ней тотчас случится что-нибудь ужасное.

Было уже далеко за полночь, когда шумное мельтешение незнакомых лиц осталось за вереницей закрытых дверей. Что-то случилось со временем. Вязкое и тягучее, оно вдруг стало съёживаться: свадебная церемония – до секунды, вслед за ней все дни в Тертессе, предшествующие им полтора года ожидания… вся жизнь до этого. Как тут успеть привыкнуть? Последняя хлопнувшая дверь – спальни Эри, их общей спальни – отсекла пройденный участок на линии жизни.

Джек сделал полтора шага вглубь комнаты. Его окутал полумрак, разбавленный мерцанием десятков свечей. В воздухе пахло благовониями: вероятно, какая-то смесь для пробуждения страсти. Джека развезло – обстановка располагала. Хотелось снять обувь и почувствовать голыми ступнями мягкий ворс ковра, сбросить с себя всю одежду с украшениями и растянуться на постели, отгородившись балдахином. Шёлк простыней манил… светло-голубой с золотым переливчатым рисунком – его жена хорошо бы на них смотрелась.

– О чём ты думаешь? – голос Эри выдернул Джека из молчаливого созерцания.

– Предвкушаю нашу первую брачную ночь.

Она хихикнула и прижалась ухом к двери, а Джек опустился на круглый пуф. Рядом, на прикроватном столике, стояли бутылочки с маслами; в пиалу над свечой также была налита розоватая густая жидкость, а в ней плавали сухие лепестки.

Странно, что Джек сначала заметил их, а не развалившегося под окном огромного белого льва. Зефир не спал, даже не притворялся. Подёргивая кисточкой хвоста, он неотрывно следил за Джеком – очевидно, первым мужчиной