Почти все свои ненужные вещи я перевезла к Керимовым и даже несколько раз осталась у них с ночевкой в комнате Марата, чтобы создать иллюзию своего переезда. Вот только как быть теперь, когда Марат действительно приехал? Жить с ним в их доме?

От одной этой мысли дурно становится и жить не хочется. Хотя понимаю, что после замужества именно так и будет. А выйти замуж я обязана, иначе страшно представить, что со мной сделает отец. Керимовы заберут у него долю в заводах и даже дом. Тогда отчим живого места не оставит ни от меня, ни от Вити.

Я просыпаюсь раньше Смолова. Нам все-таки удалось уснуть после моего ночного кошмара и откровенного разговора. Долго смотрю на спящего Витю и понимаю: никогда и ни за что не подвергну его жизнь риску. Однажды он уже подставился из-за меня под нож и чуть не погиб. Больше такого не будет.

Тихо встаю и направляюсь в душ. В обед я встречаюсь с Маратом. У нас будет типа свидание. Как сказать об этом Вите, понятия не имею. Ночью я прямым текстом твердила, что мы должны расстаться, а он отказывается это понимать и принимать.

— Доброе утро, — сонный Смолов появляется на кухне, когда я уже оделась и завтракаю.

— Привет.

Подходит ко мне, целует. Сидя на высоком барном стуле, я почти достаю Вите до лба.

— А куда ты собралась? — оглядывает меня.

— Мне надо ехать.

— Куда? — тут же щетинится.

— Домой.

— Почему так рано?

— Потому что дела.

Зрачки Смолова вспыхивают огнем. Витя ревнив. Не так чтобы прям до паранойи, но ревнив. То ему мерещится, что на меня кто-то пялится на вечеринке после гонки, то ему слышатся мужские голоса рядом со мной, когда говорим по телефону. Допросов Витя не устраивает, грубые претензии не предъявляет, поэтому я особо не реагирую на его ревность. В глубине души приятно, конечно. Это как еще одно доказательство любви ко мне.

— Какие дела? — спрашивает чересчур агрессивно. — Свадебные?

Вздохнув, отодвигаю в сторону тарелку с недоеденным омлетом. Боль кислотой разъедает душу. Я ненавижу себя за то, что собираюсь сказать:

— Да, Витя, свадебные. Я выхожу замуж.

Пряча глаза, спрыгиваю со стула и хочу обойти Смолова, как он резко разворачивает меня к себе.

— Блядь, Даша, я тебе четко сказал, что ты не выйдешь за этого урода!

— Это не тебе решать! — тоже повышаю голос и выдергиваю руку из захвата. — Я тоже четко тебе сказала, что ждет меня и тебя, если я ослушаюсь отца.

Ну вот зачем он усложняет? Неужели думает, что мне так легко и просто отказаться от нашей любви? Неужели не видит, как я сама страдаю?

— Да это бред! Ты сама придумала себе какие-то страхи!

— Я ничего не придумала! Я знаю своего отца! Он скорее убьет меня и тебя, чем потеряет долю в заводах!

— Да он тебе не отец даже! Он не имеет права указывать, что тебе делать! Давай прямо сейчас пойдем в полицию и напишем на него заявление.

Ну и предложение. Оно не вызывает у меня ничего, кроме заливистого хохота. Написать заявление в полицию на человека, который этой самой полиции платит, чтоб проворачивать свои делишки! Такое мог предложить только честный и законопослушный Витя.

— Вить, хватит. Мы ничего не можем с этим сделать. Я люблю тебя, но ты с самого начала знал, что у меня есть жених и скоро свадьба. Я никогда не обманывала тебя.

Его лицо искажается болью. У меня зеркально сжимается сердце. Мир рушится от осознания, что это наш с Витей конец. Точка. На глаза наворачиваются слезы. В груди огромная дыра, будто туда снаряд попал. Душа плачет и кровоточит, медленно умирает.

— Прости, — шепчу.

Витя вжимает меня в кухонную столешницу. Нависает сверху, шумно дышит, крылья носа быстро вздымаются.

— Ты не понимаешь, что ты говоришь.

— Нет, Витя, это ты не понимаешь. Прости, что втянула тебя во все это. Я ведь не просто так с самого начала хотела быть просто друзьями. Мы не смогли… А теперь имеем, что имеем.

Слезы катятся по лицу, Смолов не торопится собирать их поцелуями, как ночью.

— Я закопаю твоего жениха заживо, если он приблизится к тебе. Никакой свадьбы не будет, — цедит сквозь плотно сжатую челюсть. — Я не позволяю тебе выйти замуж.

— Отпусти меня, — тихо прошу.

Качает головой.

— Никогда. Прямо сейчас мы поедем к тебе домой за вещами. Ты переезжаешь ко мне. Я поговорю с твоим отчимом. Скажу, что свадьба отменяется. А если будет нас донимать, напишем заявление в полицию.

— Мы не выйдем живыми из дома.

— Это ты себе придумала.

— Витя, хватит, прошу тебя! — взмаливаюсь.

Сердце срывается с тросов и летит в темную пропасть. Словно хрустальная ваза, бьется на мелкие осколки. Как же больно, как же мне больно! Я отказываюсь от самого любимого мужчины на свете, и это убивает меня.

— Ты переезжаешь жить ко мне, — повторяет приказным тоном.

Качаю головой.

— Да, Даша. Мы прямо сейчас едем за твоими вещами.

Вытираю мокрые щеки тыльной стороной ладони. Я должна сделать это. Я должна прекратить отношения с Витей ради его же безопасности. И пускай мы оба будем после этого растоптаны и уничтожены, зато в безопасности. По крайней мере Витя точно продолжит жить дальше своей счастливой беззаботной жизнью. А я как-нибудь найду в себе силы открывать по утрам глаза и дышать дальше.

— Мои вещи у моего жениха. Я переехала к нему. Мы теперь живем вместе. Прости…

Кулак Смолова прилетает по кухонному шкафчику рядом с моей головой. Вскрикиваю от звука треснувшего дерева.

— Все кончено, Витя, — добавляю, пытаюсь подавить в горле всхлип. — Между нами все кончено. С сегодняшнего дня я живу со своим женихом.

Смолов отшатывается от меня, словно пьяный. Огонь в глазах гаснет, губы бледнеют. Я только что его убила. И себя заодно.

— Я люблю тебя, — шепчу. — Прости.

На этих словах я трусливо убегаю в гостиную. Хватаю с дивана сумку и устремляюсь за дверь.

Я сказала Вите полуправду. Мы с Маратом, к счастью, еще не живем вместе, а в дом его родителей я отвезла только ненужные вещи, которые давно не ношу. Но все может измениться сегодня.

Марат уже ждет меня у ворот особняка. Я едва успела вернуться домой от Вити и приготовиться к свиданию с женихом. Запрещала себе плакать, чтобы Керимов не заметил красные следы вокруг глаз. Надеваю простые джинсы, футболку, закрывающую грудь, кеды и выхожу. На лице простой неброский макияж. Не хочу как-то специально наряжаться для Марата. Он же не Витя.

Отвращение подступает к горлу сразу, как вижу жениха. Он в блестящих лаковых туфлях, черных брюках и белой рубашке. Черные слегка длинные волосы зализаны гелем назад. Гордое лицо, гордый профиль. Смуглая кожа. Темно-карие глаза скрывают черные солнцезащитные очки.