Во время третьего этапа (лидировали норвежцы) я свернуласамокрутку и закурила. Сладости в какао не прибавилось, поэтому мне пришлосьвытащить из кармана связку с отмычками и сунуть металлическую проволоку встаканчик – ну как сахар все-таки есть и его нужно просто размешать?..

За этим занятием меня и застал русский дублерПетера-Андреаса.

Он появился совершенно незаметно, устроился на том же диванеи тоже уткнулся в телевизор.

– Любите лыжный спорт? – спросил он посленепродолжительного молчания.

– Люблю «Формулу-1», – отрезала я.

Что-то такое было в его голосе – что-то, что подсказываломне: вопрос о лыжах задан не просто так, за ним последуют и другие вопросы, неимеющие никакого отношения к эстафете 4x10.

– А наши на каком месте?

– Наши плетутся в хвосте.

Старый хрен! Чего это он ко мне пристал, старый хрен?Неужели жаждет познакомиться? Не с твоим пенсионным счастьем, папаша!

– Курите самокрутки? – не унимался старикашка.

– Вообще-то я курю сигары, а по выходным предпочитаюкальян.

– Забавная вещь.

– Кальян?

– Да нет. Та, что вы держите в руках.

Очевидно, он имел в виду проволоку, которой я все ещепомешивала бурую жидкость в стакане. Назвать ее забавной мог только идиот. Илидоморощенный казанова, во что бы то ни стало желающий цепануть бабенку. Чтобыне давать старикашке дальнейшего повода, я извлекла проволоку из стаканчика,демонстративно облизнула, вытерла о штанину комбинезона и сунула связку вкарман: на-кась, выкуси, дедуля!

Проволока сделала свое дело: теперь подслащенное какао можнобыло пить.

Но не успела я сделать и пары глотков, как старый хренвозобновил атаку:

– А какая у вас машина?

– БэЭмВэ. Х-пять.

– Дорогая…

– Да уж, не дешевая.

Схавал, пупсик? «БэЭмВэ. Х-пять» – это тебе не фуки-хуяки, ктакому агрегату запросто так не подползешь, а подползешь – так получишьбампером по морде. Вот и сиди в своем закутке, в своем копеечном автосервисе искромно дыши в две дырки.

Пока я мысленно раздувала жабры на манер воротникапопулярной в кругах National Geographic плащеносной ящерицы, в карманепенсионера зазвонил мобильный.

– Извините, – непонятно почему сказал дедуля иподнес телефон к уху. – Да, Виталик… Да… Что ты говоришь!.. Интересноекино… А ты уверен?.. Нуда, я помню… номерной знак – и что?.. Ясно. Нет, никомусообщать не надо. Я сказал – не надо. Я тебе перезвоню.

Закончив разговор, старик воззрился на меня – с еще болеенеподдельным интересом, чем раньше.

– На чем мы остановились?

– На машине. На том, что она недешевая.

– Ага. Точно.

Его улыбка не понравилась мне совсем: плотоядная улыбкакрокодила, готового к перевариванию жертвы.

– Вы ее в салоне покупали?

– Нет. Пригнала из Германии.

– И давно?

– А что такое?

– Просто интересуюсь. Так давно вы ее пригнали?

– Не очень.

– Сами гнали?

Сами – гонят только самогон, хотелось огрызнуться мне, ноязык почему-то прилип к нёбу. Вопросы старого пердуна не нравились мне чемдальше, тем больше.

– Не сама. Пригнал… приятель моего мужа.

– Ваш муж, наверное, богатый человек?

– Вам-то какое дело? – произнесла я почти наавтопилоте -

Элина-Августа-Магдалена-Флоранс, корректор на две трети итехнический секретарь без перспектив роста еще на одну – никуда не исчезла.Тряся подбородком и всхлипывая, она выглянула из-за плеча фартовой угоншицы… о,нет! только не это!.. Труды и дни Домино не должны пропасть понапрасну, и яникогда не буду такой, какой была прежде.

Ни за что.

Уже по привычке сжав зубами кончик косы, я посмотрела настарикана открытым и слегка надменным взглядом владелицы дорогого внедорожника.

– Вам-то какое дело? Или хотите купить такой же?

– Такой мне не потянуть. – Он сноваулыбнулся. – Размах не тот… А вашего мужа случайно зовут не ВикторПетрович Косулин?

– Случайно нет. Его зовут совсем по-другому.

– Странно. Очень странно.

– Что же здесь странного? – И когда только старыйхрен успел придвинуться ко мне почти вплотную?

– Просто эта ласточка…

– Это не она, а он… Не ласточка, а красавец.

– Просто эта ласточка, – с нажимом повторилстарик, – с этим номерным знаком… Она принадлежит господину Косулину.Нашему постоянному клиенту.

Смешно, должно быть, я выгляжу со стороны. Разом сдувшаясярезиновая кукла с пучком жесткой пакли во рту. В комбинезоне, каждый сантиметркоторого вопиет о распродаже в бедных районах Калькутты. В куртке, годной лишьна то, чтобы карабкаться в ней по обледенелым склонам. Домино – вот кто попуталменя! гран мерси, зверюга!.. Он знал все с самого начала, он планомернорасставил ловушку, приоткрыл створки венериной мухоловки. И я оказалась там, немогла не оказаться. Теперь все встало на свои места, теперь все получилодостойное объяснение: и неподдельный страх парня, всучившего мне кота, и егоскоропалительное бегство, и мой собственный сон с костяшками домино – в финалея падала в пропасть…

Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, лапуля!..

– Э-э… нет. Нет.

– …Вашему постоянному клиенту?

– Именно.

– И что с того?

– Ничего. Обычно он приезжал сам…

– А теперь приехала я.

– И сказали ребятам, что это ваша машина.

– Почти моя. – Я вдруг совершенноуспокоилась. – Он иногда дает ее мне.

– Кто?

– Господин Косулин. Правда, я называю его несколькопо-другому.

– Красавец? – уточнил старикашка.

– Ласточка. Вам еще подробности из личной жизни?

– Пожалуй, нет,-

я совсем не ожидала, что он схватит меня за плечо. Но онсхватил, и эта хватка, при всей ее мнимой почтительности, была необычайнокрепкой. Даже надежды вывернуться, пусть и оставив в его руках куртку, не было.И не такой уж он старик, каким кажется на первый взгляд. Вполне себе крепкиймужчина, отдаленно напоминающий главу преступного клана, какими их изображают вкино про гангстеров. И бутлегеров.

С подобными типами шутки плохи.