Катя напряглась, пытаясь вспомнить.

– Такая, маленькая, черненькая, с косой.

– Смерть, что ли? – гоготнула Елизавета. – На лицо какая?

– Не видела. Они целовались.

– Какая гадость! Тогда даже не важно, какое у нее там лицо, в любом случае – обмусоленное. Он оправдывался?

– Нет. Он даже не звонил.

– А тебе что, хочется, чтобы позвонил? – подозрительно спросила Кротова и тут же добавила: – Хотя мне тоже хотелось, чтобы мой покланялся, хоть объяснил что-то. А то отвалил, как насосавшийся клоп, и – адье! У меня же комплексы разовьются. Мужчина должен уходить красиво, как капитан дальнего плавания, чтобы ушел – как утонул. Акулы съели. Тогда оставленной женщине хотя бы не так обидно. Но у тебя ситуация другая. Вещи, я так понимаю, зависли в его квартире? Тогда придется объясняться. Хочешь, я с тобой пойду.

– Нет, Лиз, я сама, спасибо. У меня ключи есть. Приду, пока его нет…

– Ага. А бдительные соседи скрутят тебе руки, решив, что ты воровка.

– Не болтай ерунды. Меня там все знают.

– Ладно. А если ты приедешь, а там уже живет твоя заместительница. И вот сидит она в твоих шмотках и пьет из твоей кружки чай.

Такой чудовищный вариант Кате даже в голову не приходил. Если Саша из чувства вины перед ней еще должен был вести себя покаянно, то от соперницы, если она без комплексов, можно ожидать чего угодно.

– Щетку выброси. Вдруг она ею уже зубы чистила, – несло Кротову.

– Да я не буду забирать…

– Забери. Я во всякую ерунду не верю, но могут порчу навести. То есть, конечно, никакой порчи нет, это бредни, но зачем нам рисковать? Забери все, особенно волоски!

– Что? – ахнула Катя.

– Волосы, зубы, все, что имеет к тебе отношение, что могло с тебя там осыпаться.

– Лиза, ты что, пила? Какие зубы с меня могли там осыпаться? И что мне теперь, полы там мыть?

– Не надо мыть, пропылесось, а мешок выкини!

– Там нет пылесоса.

– У соседей попроси. Что ты отговорки ищешь! Тут все серьезно! Да, фотки забери.

– Ладно, поехали со мной, – сдалась Катерина, сообразив, что в будни у нее не получится из-за работы, а вечером и в выходные Саша может оказаться дома в компании своей новой подружки. – Знаешь, может, оно все и к лучшему. Мне другой нравится.

– Я помню – шеф. Как у тебя с ним продвигается? – оживилась Кротова.

– Никак.

– А ты двигай ситуацию сама! Под лежачий камень вода не течет!

– Ой, забыла, он же мне цветы подарил!

– Забыла! – возмутилась Лиза. – Слона-то я и не заметил. Что за цветы? Эконом-класса или нормальные?

– Вообще такой громадный букет!

– Все. Он наш. Если только в их денежных кругах не принято таким образом прикалываться над секретаршами.

– А еще ко мне там клеятся несколько мужиков. Вроде бы. Во всяком случае, они постоянно крутятся рядом, – разоткровенничалась Катерина.

– Николаева! – воскликнула умная Елизавета. – «Клеятся» и «крутятся рядом» – разные понятия. Вот около меня постоянно крутится Димка со второго этажа – так он регулярно на бутылку стреляет. Формулируй четче. Надо мне к тебе с инспекцией нагрянуть после работы. У меня глаз-алмаз, как у оценщика со стажем.

– Ты ж говорила, что прыщавые косметологи….

– Я на оскорбления не обижаюсь. Я за оскорбления бью в глаз, – заржала Елизавета. – Нет у меня прыщей, пошутила я. Забудь.

Забытые в офисе цветы не завяли. За ночь они наполнили приемную тонким свежим ароматом и даже как будто стали ярче. Катя разделась и подошла их понюхать.

– Это хорошо, что вы приходите раньше. Это правильно, – скрипнул сзади Кирилл Антонович, несколько смущавшийся своего вчерашнего поведения.

Катерина вздрогнула и замерла, не оборачиваясь. У нее просто не было никаких моральных сил посмотреть на мужчину, с которым она вчера целовалась. Вернее, который с ней целовался, поскольку именно Клейстер был инициатором случившегося.

– Ну что вы там застыли, как манекен? – недовольно буркнул юрист. – От кого цветы-то, кстати?

– Не от вас, – довольно смело пошутила девушка, опасаясь с его стороны репрессий после вчерашнего. Или продолжения… Репрессии могли иметь место, если Кирилл Антонович успел пожалеть о своем порыве, а продолжение – если Катя ему нравилась. Но сам Клейстер почему-то не воспринимался как мужчина, он скорее был соседским питбулем, которого следует гладить и задабривать. На всякий случай. Он вызывал уважение своей породистостью и силой, но не более. И что делать, если она ему приглянулась, Катя не знала.

– Вы намекаете на что-то? – равнодушно уточнил юрист.

– Ни в коем случае.

– Что-то мне тон ваш не понравился, – он задумчиво смерил Катю взглядом. Сегодня вырез был еще больше, поэтому взгляд проехался снизу вверх и остановился в самой интересной точке. Хозяйка точки смущенно запахнулась в пиджачок и покраснела.

– Румянец вам идет. Надо чаще бывать на воздухе, – с этими словами Клейстер скрылся в кабинете, оставив Катерину в недоумении. Опять какой-то подтекст или просто так сказал? Но юристы никогда ничего не говорят просто так. Надо было выработать какую-то устойчивую позицию по отношению к нему, иначе совершенно непонятно, как общаться. Объективно юрист имел приятную, во всяком случае, не отталкивающую внешность. Что еще занести в актив, Катерина не знала. На основании одной только внешности отношение к человеку не выработаешь. Если рассматривать жизнь женщины как ось координат, то в центре будет либо мужчина, либо ребенок, соответственно, отношение ко всем остальным представителям сильного пола строится с оглядкой на этот пуп земли. Таким образом, все остальные точки на оси будут поделены на потенциальных отцов, кавалеров или соперников. С отцами все ясно, кавалеры призваны поддерживать кипение адреналина в крови, а соперники – это друзья центра оси, претендующие на бани, рыбалки и совместное распитие любых напитков.

Вся сложность была в том, что на данный момент ось координат у Катерины отсутствовала, поэтому и определиться с Клейстером не представлялось возможным.

– Привет, – в приемную бочком втиснулся Чудиков и замер с отрешенным выражением лица.

– Привет, кофе хочешь? – Катя чувствовала перед ним некоторую неловкость, поэтому изо всех сил принялась суетиться.

– Нет, спасибо.

Игорь начал разглядывать сомнительный шедевр неизвестного авангардиста, украшавший помещение. Это была здоровенная картина с массой геометрических фигур, хвостиков и палок. Колер в тон обоев, видимо, стал решающим аргументом при покупке полотна.

Молчать было тяжело и неуютно. Наверное, Чудикову тоже было не по себе, поскольку он начал покачиваться с пятки на носок и насвистывать. Он стоял посредине, выделяясь, словно лесовоз в бальном зале. Чудикова, обтянутого костюмом и тяжело дышавшего, было жалко.