– У меня шоколадка есть, – заискивающе пискнула Катя.

– Шоколадка? – пробасила влетевшая Мышкина, едва не сбившая созерцателя живописи. – Давай!

– Не дам, – Катя быстро смахнула плитку в ящик. – Тебе вредно.

– Тебе тоже, – парировала Мышкина. – Еще больше прыщей повылезет. Игорь, чего стоим? Работы нет? А у меня нет водителя! Кто бы меня отвез на склад?

Чудиков не реагировал, поэтому Татьяна упростила конструкцию:

– Отвезешь меня на склад?

– Нет.

– Вот просто нет и – все? А как-то покультурнее оформить отказ? Все-таки девушка попросила! – Мышкина уперла руки в толстые бока и, как борец сумо, попыталась толкнуть Игоря животом.

– Ты же просьбу не потрудилась оформить культурно. И где тут девушка? Девушку я бы повез.

Катя немедленно обиделась. Если она тоже не девушка, то это очень жалкая и недостойная мужчины месть. И вообще, только в последние два дня она начала чувствовать себя отчасти девушкой, а не засыхающей старой девой.

– Бунт? – нахмурилась Татьяна.

– О, драка, – в приемной появился свежий, как только что политый огурец, Никольский. – Брэк, товарищи! Шеф идет.

Чудиков тут же метнулся к факсу и начал рыться в бумагах, Катя распахнула глаза пошире, а Мышкина выгнулась колесом, выставив грудь и живот, причем последний выдавался намного больше, чем бюст.

– Вольно, – ухмыльнулся Антон. – Я про себя говорил. У вас тут что, засада? Крягина ждете?

– Ну уж не тебя, – довольно злобно прошептала Катя и расслабилась.

– Николаева, за что ты меня так не любишь? – Никольский прищурился. Девица его бесила невероятно. Всем он нравится, а ей, видите ли, нет!

– Она никого не любит. Это старческое, – грудным голосом проворковала Мышкина. – Зато я люблю всех, особенно тебя.

– И как только тебя на всех хватает, любвеобильная ты наша! – Никольский уселся на стул и забросил ногу на ногу. Судя по позе, обосновался он тут надолго.

– Рассказать? – обрадовалась Татьяна и уселась рядом.

– Не надо. Пусть это останется тайной. В женщине должна быть загадка, – ядовито прокомментировал Антон. – Кстати, Николаева, чьи цветочки-то?

– Еще кого-нибудь интересует, чьи цветочки? – сухо поинтересовалась Катя у коллег. Судя по тоскливому вздоху Чудикова, как мышь шуршавшего за спиной факсами, он тоже не отказался бы узнать.

– Интересно, чтобы получить ответ, надо набрать кворум? – хмыкнул Антон.

– Это взятка, – догадалась Мышкина. – Обычно в такие букеты запихивают конверты с деньгами или коробочки с ювелирными украшениями.

– О, Татьяна, а у тебя богатый опыт, – Антон отодвинул стул от навалившейся на него матроны и поменял ноги.

«Тоже мне, основной инстинкт», – фыркнула про себя Катя, представив Никольского без трусов и в юбке. Картинка показалась неожиданно пикантной, и девушка покраснела.

– Кто ж ей даст? – протянул Антон и снова взмахнул длинными крепкими ногами. – И за что?

– Антоша, ты меня умиляешь. – Мышкина чуть не отломила у стула подлокотник, пытаясь приблизиться к красавцу и хоть немного полежать на его могучем плече. – За что дают взятки секретаршам? Либо она секреты наши разбазаривает, либо оказывает услуги другого рода.

– Ну вот что! – вспылила Катя. – Вы мне работать мешаете. Нечего тут гостевые стулья протирать.

– Вот, – удовлетворенно крякнула Мышкина, выбираясь из объятий стула. – Смотри, как всполошилась! Неспроста!

– Иди работай, – с ненавистью выпалила Катерина.

В дверях Мышкина все-таки на долю секунды умудрилась застрять между косяками вместе с Никольским, который даже не подумал пропустить даму вперед, чем дама и воспользовалась. Замыкал процессию Чудиков, старательно прятавший от Кати глаза. Как только за ними закрылась дверь, она бросилась к букету.

«Как я не подумала! Он же запросто мог что– нибудь написать! Или даже вложить туда кольцо… невесты. Стоп! Это меня уже заносит. Но вдруг там есть хотя бы записка?!» Катерина с воодушевлением начала потрошить цветы, предварительно располосовав обертку.

– Что это вы делаете? – бабахнул над ухом голос Кирилла Антоновича, который специально подкрался, чтобы посмотреть, чем именно занята секретарша. Разговор в приемной он слышал, поэтому счел своим долгом проверить подозрения. Юристу вообще по штату было положено всех подозревать и проверять, а с этой пышечкой он что-то расслабился.

Секретарша с упоением уничтожала букет. На подоконнике валялись куски полиэтилена и осыпавшиеся лепестки. С другой стороны, девушку могли просто довести вопросами про цветы, и она решила избавиться от подарка. Особенно это легко объяснялось, если веник подарил вчерашний «застуканный» гражданский муж.

Нападать, даже морально, всегда надо внезапно, тогда есть шанс получить достоверную информацию. Стратегический ход удался на сто пятьдесят процентов.

От неожиданности у Кати свело ноги, а позвоночник словно выдернули, и она кулем повалилась на юриста, рассыпав цветы по полу.

Именно в этот момент на работу явился припозднившийся босс.

– Кирилл, вы тут что, совсем обалдели? – растерялся Крягин. – В рабочее время! Зайди.

– Ну вы даете, – этот комментарий поступил уже от Дианы, которая, видимо, пришла вслед за шефом. Она во все глаза таращилась на Катю, размышляя, как такое может быть: обычная девица с невыразительной внешностью стала камнем преткновения для большей части мужского коллектива. Шеф на второй день дарит ей потрясающие цветы, Чудиков худеет от неразделенной любви, о чем уже знает весь офис, и даже бесполый Клейстер в экстазе лапает ее за выступающие части. Бред! Мужики свихнулись. Это даже не была зависть в чистом виде, это было недоумение, поскольку, увидев Катю впервые, Диана только посочувствовала девушке по поводу лишнего веса. Она знала, как тяжело соблюдать диету и насколько сложно, почти невозможно похудеть без помощи хирурга. Конечно, грудь – это отлично, и что бы там ни говорил Дарвин, мужчины произошли не от обезьян, а от телят, так как упрямо тянутся к вымени. Кстати, эту же теорию подтверждало их бычье упрямство и недалекость в некоторых вопросах. Но когда к груди прилагается приличных размеров живот, целлюлит и двадцать кило лишнего веса, это уже не компромисс, а неприемлемый вариант. Диана задумчиво оглядела слившуюся в экстазе пару и подумала, что надо срочно менять что-то в собственной точке зрения, ибо она получалась в корне ошибочной.

Клейстер осуждающе посмотрел на Катерину:

– Что вы тут неваляшку из себя строите? Намусорили.

Катя протяжно икнула. Она чувствовала себя героиней пьесы абсурда и футбольным мячом одновременно. Все это просто не могло происходить с нормальной приличной женщиной, мечтавшей о тихом семейном счастье и хорошей зарплате.